Ю. А. Шичалин. О пользе и необходимости классического образования.

Беседу вел Г. Стариковский. Интервью журналу "Вопросы литературы" № 5. 2006 г.

— Юрий Анатольевич, издательство «Греко-латинский кабинет» существует уже пятнадцать лет. На счету издательства более восьмидесяти книг. Расскажите, пожалуйста, о наиболее, на Ваш взгляд, значимых книгах.

Конечно, прежде всего значимыми кажутся первые книги. В связи с ними хочу припомнить самое начало этих прошедших пятнадцати лет. 19 сентября 1990 года «Греко-латинский кабинет» был зарегистрирован как малое предприятие. Такова была впервые открывшаяся тогда возможность завести свое – частное – дело. Решившись на это после, нужно сказать, мучительных раздумий, я сумел оформить необходимые документы, к чему у меня никогда не было и нет до сих пор ни способностей, ни вкуса, и «Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина» поистине с Божьей помощью был как-то мгновенно зарегистрирован. И хотя ГЛК вскорости, действительно, получил издательскую лицензию (тогда это еще было необходимо), и первый счет предприятия был открыт в Издатбанке (затем прекратившем свое существование), но создавался Кабинет не как книгоиздательство, а как, прежде всего, образовательная структура. Поэтому уже 20 сентября была объявлена запись на курсы древних языков, и каково же было наше удивление, когда за полчаса до назначенного времени к нам стала выстраиваться очередь желающих изучать древнегреческий и латынь. К нам пришли 150 человек, что несомненно свидетельствовало об осознанной потребности многих и многих в добротном фундаментальном образовании, немыслимом для европейца без знания классических древних языков.

— Но какие пособия по древним языкам мы могли этим многим и многим предложить?

— Закончив кафедру классической филологии Московского университета, я прекрасно знал, что даже в столице простое знакомство с древними языками наталкивается на невероятные трудности. Поэтому издательская деятельность ГЛК всегда мыслилась как прикладная: нужны были самые элементарные инструменты для работы с теми, кто пришел к нам изучать древние языки. В связи с этим первой книгой, изданной ГЛК, был словарь Вейсмана — «на древнегреческо-русском языке», как гласила типографская наклейка на пачках, в которые были упакованы 50000 экземпляров этого лучшего гимназического словаря царской России. Вейсман был переиздан совершенно сознательно — как апробированное поколениями гимназических преподавателей России пособие. Позднее были изданы также ориентированный на гимназическую программу латинский словарь Петрученко и учебники по древним языкам.

Обеспечивая пособиями наши курсы, мы тем самым готовились к открытию гимназии, которую Кабинет и учредил в 1993 году, назначив директором Елену Федоровну Шичалину, мою жену, партнера и совладельца ГЛК. Но образовательные проекты должны быть обеспечены Не только учебными пособиями. При некоторой, так сказать, дезориентированности тех, кто занимается у нас в стране школьным делом, и в силу некоторой ограниченности кругозора в этой области даже у представителей очень небольшой цивилизованной прослойки общества, нам представлялось необходимым вспомнить историю европейского образования по лучшим книгам, посвященным этому вопросу и ставшим знаменитыми на Западе. Поэтому среди наших изданий, на мой взгляд, очень значимы переводные книги по истории образования (Вернера Йегера, Анри-Ирене Марру, Илзетраут Адо), а также книга о московских гимназиях Натальи Васильевны Христофоровой.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее о недавно вышедшем переводе монографии Михаила фон Альбрехта «История римской литературы».

— Автор данной книги — Михаил Георгиевич фон Альбрехт, всемирно известный ученый, профессор Гейдельбергского университета, член многих академий и ученых обществ и автор великого множества трудов по римской литературе. Его отец, Георгий Давидович фон Альбрехт, родившийся в 1891 году в Казани, композитор, ученик Танеева и Глазунова, в свое время слушал в Петербурге лекции Ф. Зелинского. Несмотря на то, что семейство покинуло Россию, русский язык и русская культура — всегдашняя любовь и предмет постоянного интереса Михаила Георгиевича, который неоднократно приезжал в СССР и в постсоветскую Россию и сохранил добрые отношения со многими российскими коллегами. Автор получил образование в Штутгарте, Тюбингене и Париже. Среди его учителей — Пауль Людвиг и Пьер Курсель. Замысел «Истории римской литературы» — дерзостный: так или иначе охватить написанное по-латыни с середины III века до Р. Х. вплоть до начала VI века по Р. Х. Автор пишет во введении, как все более недосягаемой представлялась ему поставленная цель по мере продвижения по необозримому морю материала и анализирующей его научной литературы. Осложняли работу и принципиальные трудности, связанные с необходимостью преодолеть узкое новоевропейское понимание литературы как, прежде всего, так называемой изящной словесности, выстроить картину в целом, несмотря на утрату многих произведений, сплошь и рядом отсутствие биографических данных и надежных источников для воссоздания эпохи.

Но результат этой огромной работы — поистине впечатляющий: в «Истории римской литературы» М. фон Альбрехта мы находим не только оригинальное и разностороннее изложение латинских авторов и текстов за семь с лишним веков, всякий раз снабженное обстоятельной библиографией, но и отчет о рецепции сочинений, их идей и образов в европейской литературе до сего дня. Эта образцовая европейская манера сквозного рассмотрения любого явления в культуре воспитывается у филологов-классиков как необходимая примета их профессиональной подготовки. Мы надеемся, что азы этого подхода усваивают и наши гимназисты, которым мы также можем уверенно сказать, что изданный нами трехтомник М. фон Альбрехта — лучшее и поныне пособие по истории римской литературы. А это очень важная деталь в воспитании: формирование вкуса к лучшему и знание, что на сегодня является таковым в той или иной области.

Появление данного перевода — результат самоотверженного труда московского филолога-классика Алексея Игоревича Любжина, который переводил для ГЛК также Проперция и первый том «Пайдейи» В. Йегера. Но работу переводчика постоянно опекал и автор, так что выпущенное издание — последний результат и его работы над своим произведением. Научную редакцию перевод прошел у А. Россиуса, зав. кафедрой классической филологии Московского университета. Сейчас А. Любжин завершает исследование, посвященное рецепции латинской литературы в России, которое ГЛК намерен издать в качестве приложения к трехтомнику. Мне приятно отметить здесь как разнообразную одаренность А. Любжина, так и широту его интересов, что в сочетании с неутомимым трудолюбием приводит его к результатам, неизменно привлекающим к себе внимание подлинных знатоков и ценителей в области классической филологии.

И еще по поводу этого издания. В разговоре с одним преуспевающим коммерсантом, проявившим интерес к классическому образованию, я посетовал на то, в сколь узких пределах представители нашей обеспеченной прослойки научились ценить подлинную добротность и высокое качество: добротное образование, хорошая речь (русская, а не деловой английский), развитая и небанальная мысль при действительно широком кругозоре — ко всему этому еще не воспитан вкус у людей обеспеченных, чаще всего предпочитающих именно здесь суррогаты. В ответ я услышал, что роскошные машины и квартиры давно перестали быть приметой состоятельного человека и что хорошее образование начинают ценить и поддерживать очень многие из знакомых моего собеседника. Я порадовался, но про себя подумал, что действительно поверю в это только тогда, когда в библиотеку состоятельного человека обязательно будут входить книги, по своему уровню стоящие вровень с книгой М. фон Альбрехта или со Словарем церковнославяно-русских паронимов О. Седаковой. Несмотря на все развитие Интернета и компьютерной техники, хорошие библиотеки у обеспеченных людей еще долгое время будут служить признаком цивилизованности той страны, в которой они живут и которую считают своей родиной. А это так потому, что действительно качественные книги перерастают рамки той узкой специальности, к которой они относятся, и становятся показателем уровня общей образованности данного времени.

— И все-таки, почему именно фон Альбрехт? Ведь он не первый исследователь, написавший «историю римской литературы».

— Филологи-классики привыкли к тому, что у всякого античного автора есть лучший издатель и на всякую тему есть лучшая книга. Так вот, по охвату материала и его полноте, по успешному следованию лучшим научным традициям, по великолепному индивидуальному авторскому жесту, глубокому пониманию и верной и тонкой интерпретации латинских авторов, наконец, в силу масштаба затеи и блеска ее реализации — в силу всех этих прекрасных черт, в высокой степени свойственных книге Михаила Георгиевича фон Альбрехта, мне, конечно, хотелось ее издать. При этом мне хотелось сделать это не столько ради нашего реального отечественного читателя, который за очень редкими исключениями ничего не понимает в настоящей научной литературе, не умеет ценить хороших ученых и еще долго этому не научится, а ради самой возможности сказать прежде всего нашим детям, что нами издана и теперь у нас есть лучшая в мире история римской литературы. Такого рода прецеденты очень важны: если совсем нет книг, к которым можно отослать как к образцовым, то есть если не на чем воспитывать вкус к образцовому — он никогда и не появится. Конечно, верно, что фон Альбрехт не первый изложил историю римской литературы; но что его книга на очень и очень долгие годы будет последней по времени из лучших работ в этой области — для меня несомненно.

— В чем, на Ваш взгляд, заключается задача филолога, взявшегося за написание книги по истории национальной, а в нашем случае римской, литературы?

— Большая ошибка считать римскую литературу просто одной из национальных литератур. Если речь идет о национальной литературе, филолог должен обострить все свои способности ради того, чтобы найти что-то типическое, особенно характерное и в то же время хоть сколько-нибудь приличное, заслуживающее названия литературы, уже поднявшееся над безличным, так называемым народным, творчеством и перерастающее неловкость неразвитого и мало культивированного ума, впервые столкнувшегося с задачей письменной фиксации своих эмоций или наблюдений. Но в Риме мы с самого начала имеем дело с иным: первый большой корпус текстов на латинском языке, дошедший до нас, — множество комедий Плавта. Они укоренены в эллинистической литературе, опираются на уже имеющуюся римскую литературную традицию и, таким образом, представляют собой весьма разработанные примеры европейской, но никак не национальной литературы того времени.

Фон Альбрехт хорошо показывает специфику римской литературы как литературы ученической: в этом великая отвага молодого народа, понявшего, что классика и первые поэты и писатели уже есть у греков, так что на этом фоне можно быть первыми ровно постольку, поскольку ты оказываешься вторым. Этот опыт римского народа оказался драгоценен для всей последующей европейской традиции.

© 2006, Шичалин Ю., © 2006, Стариковский Г.