М. фон Альбрехт. История римской литературы. Вторая глава: II. поэзия. А. Эпос и драма. Римский эпос. Общие положения

Михаель фон Альбрехт. История римской литературы
От Андроника до Боэция и ее влияния на позднейшие эпохи
Перевод с немецкого А.И. Любжина
ГЛК, 2003. Том I. 

Примечания, библиографию и список сокращений
смотрите в печатном издании книги

Наряду с внешним различием жанров исключительно на основе стихотворного размера античность знает также жанровые разновидности, учитывающие содержание, его характер и значимость. Солидаризируясь, может быть, с Теофрастом, Светоний определяет эпос как carmine hexametro divinarum rerum et heroicarum humanarumque comprehensio, «описание в гекзаметрической поэме того, что относится к богам, полубогам (героям) и людям». Последний призван дать всеобъемлющую картину мира (ср. Sil. 13, 788 о Гомере: carmine comprensus terram mare sidera manes, «Песнью землю объял, моря, светила и манов»). Гомер обладает авторитетом мудреца, учителя, воспитателя, его книги — букварь и Библия одновременно: юный грек вырастает, не расставаясь с Илиадой и Одиссеей, римлянин — с Ливием Андроником (Ног. epist. 2, 1, 69-71), с Эннием, а позднее — с Вергилием. Попытки сохранить за гомеровским текстом его обязательный характер, несмотря на все развитие науки, довольно рано приводит к аллегорическому толкованию. В эпоху Августа географ Страбон (geogr. 1, 2, 3: С 15-16) — солидаризируясь со стоической теорией о педагогической пользе литературы и в противовес александрийскому критицизму — приписывает Гомеру всеобъемлющие географические и политические познания, воспринимая его поэзию как некий вид «элементарной философии» (πρώτη τις φιλοσοφία: 1, l, 10 C 7). Уже Геродот признает за Гомером и Гесиодом теогоническую силу (2, 53). Рефлектирующие поэты, как, напр., Вергилий, ориентируются на подобные ожидания. Поскольку мир для римлян — res publica, эпика, имеющая для них едва ли не большее значение, чем для греков, становится политическим и религиозным явлением. Оба аспекта Энеиды оказывают свое влияние на европейское развитие: Камоэнс увековечивает Империю; Данте, Мильтон и Клопшток создают сакральную поэзию.

В эпоху поздней античности Вергилий занял место Гомера. Комментатор Сервий (около 400 г.) пишет следующие заметки к началу 6 книги Энеиды: Totus quidem Vergilius scientia plenus est, in qua hic liber possidet principatum, «весь Вергилий полон учености, и первая в этом отношении — данная книга». Макробий (вероятно, начало V в.) пытается доказать, что Вергилий был знатоком всех наук; он сравнивает красочность и полноту вергилиевской поэзии с природой и поэта — с богом-творцом (sat. 5, 1, 18–5, 2, 2). Мы находимся в точке перехода от античной к современной поэтике: идея полиматии — античная идея творческой способности человека — прокладывает путь в будущее.

И напротив, тривиальными кажутся некоторые современные концепции эпоса, внушенные представлениями о «любви к конкретным описаниям вещей» и «эпической широте»; будучи недостаточными и с поэтологической точки зрения, они игнорируют сжатость и «драматический» способ представления, отличающий как раз величайших античных эпиков — Гомера и Вергилия. Эпику, которому предстоит овладеть относительно большой массой материала, в особой мере свойственна творческая οικονομία, планомерное распределение материала: ut iат пипс dicat iam debentia dici / pleraque differat, «чтобы он именно сейчас сказал то, что нужно сказать именно сейчас, а что сверх того, отложил на потом» (Ноr. ars 43 слл.).

М. фон. Альбрехт. Содержание // История римской литературы. Том I

Книги ГЛК