И. Адо. Учебная программа для детей и юношей в эллинистическую эпоху // Свободные искусства и философия в античной мысли
Перевод с франц. Е. Ф. Шичалиной.
Представление об эллинистическом образовании, которое мы получаем, изучая греческие надписи этого периода, не однородно. Каждый греческий город организовывал общественное образование как мог, то есть в соответствии со своими финансовыми возможностями. Но главное, конечно, то, что общественное образование стало в известной мере вытеснять образование частное, если не сразу в Афинах и на европейском континенте, то, по крайней мере, на островах и на западном побережье Малой Азии. Однако даже если города предоставляли учебные заведения, называемые гимнасиями по главному предмету — гимнастике, и даже если они выбирали педагогов и оплачивали их труд, тем не менее школы в большой степени зависели от частных денежных вкладов и не были доступны всем. В основном их клиентами оставались приблизительно те же люди, что посещали софистов и философов в V и IV веке. Что касается девушек, то школы, предназначенные для их обучения, упомянуты только в надписях Пергама и Теоса. Несмотря на пестроту происхождения и содержания надписей, относящихся к образованию, можно, по-видимому, сделать следующее заключение. Предположительно, к концу эпохи эллинизма каждый греческий город, достойный этого названия, имел по меньшей мере один гимнасий, предназначенный для обучения юношей в возрасте между шестнадцатью и восемнадцатью годами (эфебы) — мы пока не касаемся Афин, где была другая ситуация. Большие и богатые города, как Пергам и Хиос, нередко имели по три гимнасия: кроме гимнасия, который посещали эфебы, имелся еще и другой, куда ходили мальчики младшего возраста (παίδες), и даже третий, предназначенный для молодых людей в возрасте от восемнадцати до примерно двадцати двух лет — νέοι: верхняя граница этого возраста с точностью не известна. Гимнасиями, предназначенными для эфебов и νέοι, руководили гимнасиархи; эту должность, предполагающую большие финансовые затраты, каждый год исполнял какой-нибудь богатый горожанин. Гимнасий для мальчиков возглавляли παιδονόμοι. Но в большинстве городов образование, предназначенное для мальчиков младше пятнадцати лет, оставалось частным; притом решение, оставить или продолжать занятия в возрасте старше восемнадцати лет, чаще всего предоставлялось принимать самостоятельно. О преподаваемых предметах у нас есть некоторые данные, во-первых, благодаря некоторым редким надписям, которые содержат решения о зачислении педагогов (правда, они касаются только школы для мальчиков и не интересуют нас в рамках настоящего исследования), и, во-вторых, благодаря спискам победителей в различных школьных состязаниях. Однако эти списки сообщают нам, что устраивались в основном состязания в гимнастике и военных упражнениях (которыми юноши занимались часто с очень раннего возраста), реже — в музыкальном искусстве, то есть в игре на кифаре с плектром или без него (ψαλμός), в сопровождении пения или без пения. Нас может удивить, что музыкальные состязания устраивались так редко, поскольку думается, что школьные хоры должны были выступать очень часто по случаю праздников и участвовать в местных культах. В списке победителей из Магнесии на Меандре мы видим, что помимо музыкальных конкурсов появляется предмет, называемый μελογραφία. Список, составленный на Теосе, упоминает в том же самом контексте еще один предмет, называемый ρυθμογραφία. Точное значение этих терминов неизвестно. Впрочем, в списке победителей с Теоса упоминается много предметов, которые не встречаются больше ни в одном другом городе и наличие которых объясняется, возможно, специальным характером этой школы. Дело в том, что на Теосе существовала большая организация актеров, τεχνΐται Διονυσιακοί, и можно предположить, что школа на Теосе готовила мальчиков к профессии своих отцов. В списке, о котором идет речь, перечисляются следующие предметы для школы мальчиков: декламация эпических поэм, декламация в форме диалога, чтение, полиматия, рисунок, каллиграфия, игра на кифаре с плектром или без него, пение в сопровождении кифары, ритмография, комедия, трагедия, мелография. Было бы очень интересно узнать значение термина полиматия, который дважды встречается в списке для групп разного возраста. Возможно, речь идет о состязаниях в предметах, дополняющих грамматику, то есть истории, истории литературы, географии. В других списках или распоряжениях встречаются еще имена победителей в состязаниях в чтении, в декламации эпических поэм и в рисовании. В единственном списке, содержащем имена девушек, победительниц в состязаниях школы для девушек в Пергаме, перечисляются: декламация лирических стихотворений, эпических поэм и элегий, чтение, каллиграфия. Единственный раз, в Магнесии на Меандре, упомянута победа в счете. Эти скудные данные, касающиеся программы обучения, могут быть восполнены сведениями, которые содержатся в надписях, предназначенных почтить гимнасиархов. Мы узнаем таким образом, что, например, в Эретрии один гимнасиарх взял на службу ритора, а другой филолога, знатока гомеровских поэм, чтобы учить «мальчиков, эфебов и прочих», по всей вероятности νέοι. Гимнасиарх из Приены нанял грамматика. Наконец, надпись из Каллиполя сообщает, что мальчики, эфебы и учителя почтили одного «геометра» золотым венком.
Какой вывод можно сделать из этих обрывочных сведений о наборе школьных предметов, которые обычно преподавались эфебам и νέοι в гимнасиях и могли, таким образом, привести к чему-то вроде общей культуры? Одно, во всяком случае, очевидно, а именно, что невозможно, опираясь на столь неполные сведения, утверждать, как это сделал А.-И. Марру, что совокупность семи средневековых искусств (trivium и quadrivium) была уже сформирована как «базовая культура» в эллинистическую эпоху. Либо следует признать, что эти несколько надписей недостаточны для того, чтобы представить точную картину этого образования, и тогда следует, по-видимому, воздержаться от всяких утверждений по поводу курса занятий. Либо, если уж несмотря ни на что хочется сделать вывод, он может быть только следующим: в основном, как представляется, образование оставалось тем же самым в течение V и IV вв., т. е. таким, каким Платон описал его устами Протагора, и оно, по-видимому, не претерпело решительных изменений под влиянием идей некоторых софистов, Платона и Аристотеля. Спорт по-прежнему играет главную роль наряду с военными упражнениями. Практическое обучение музыке также сохранило свое значение, и не без основания, так как в местных праздниках и культах в течение всего эллинистического периода продолжали принимать активное участие лирические хоры, набранные из юных мальчиков, эфебов и девочек. Притом участие в различных культах отнимало много времени у мальчиков и у эфебов, как это показывает фрагмент надписи, содержащей школьный календарь Коса. Он датируется II веком до нашей эры. Музыкальное образование было, как и раньше, по большей части неотделимо от литературной подготовки, которая состояла главным образом в том, чтобы понять, а затем выучить древние и современные литературные сокровища греческого языка, начиная с Гомера. Но для того, чтобы понять, например, Гомера, Гесиода и Пиндара, теперь стали необходимы определенные грамматические знания, потому что структура языка со временем изменилась. Не следует также забывать, что в преподавании литературы приходилось уделять некоторое внимание географическим, историческим и даже астрономическим объяснениям. Поэма Арата о небесных «явлениях», т. е. о созвездиях, пользовалась в эллинистическую эпоху большой популярностью, может быть, в том числе и в школе, но в ней совсем не был затронут математический аспект этой науки — то, что для Платона было основным. Что касается наук, основанных на математике, то есть арифметики, геометрии, астрономии и теории музыки, мы о них почти ничего не слышим. Ведь, в конце концов, счет, упомянутый лишь однажды в списках победителей школы для мальчиков младшего возраста, не имеет с арифметикой ничего общего и изучается очень рано; и всего лишь раз мы сталкиваемся с упоминанием о геометре. Неизвестно также, преподавал ли этот «геометр» геометрию или межевальное искусство. М. Нильссон полагает, что исключительная редкость упоминаний о геометрии и счете не есть дело случая. По всей видимости, эти предметы не занимали сколько-нибудь значимого места в гимнасиях эллини стической эпохи, если вообще они были в них представлены хоть сколько-нибудь регулярно. Немного далее Нильссон отмечает, что «перед школой не стояла задача обеспечить математическое и геометрическое образование; тот, кто хотел бы его получить, должен был обращаться в другое место», то есть брать частные уроки, покидая при необходимости свою родину и отправляясь к ученому с репутацией. Можно было также, при случае, воспользоваться услугами странствующего преподавателя. Тем более не могло быть и речи о преподавании в школе двух других предметов, входящих в quadrivium — астрономии в подлинном смысле слова и теории музыки.
И. Адо. Свободные искусства и философия в античной мысли
rus
eng