Ю.А. Шичалин «Книга Дебры Нейлз «Люди Платона» и новые научные горизонты»

 

Последнее слово науки о Платоне

Издательство «Греко-латинский кабинет» только что выпустило книгу «Люди Платона. Просопография Платона и других сократиков». Автор этой книги — Дебра Нейлз. Это замечательный исследователь, профессор Мичиганского университета, с очень интересной судьбой. Она училась и начала свою профессиональную деятельность в Америке. Потом во время президентства республиканца Рональда Рейгана уехала в Южно-Африканскую Республику и там преподавала и занималась научной работой. Во время одной из поездок в Америку из Южно-Африканской Республики Дебра Нейлз столкнулась с необходимостью навести справки о некоторых платоновских персонажах. Она сама об этом пишет. Ей казалось очевидным, что их можно найти и получить, но когда она вернулась к себе в университет в Йоханнесбурге, то поняла, что сделать это очень сложно, что здесь она продолжить эту работу над просопографией не может.

Поэтому, когда Нейлз окончательно вернулась в Америку и стала преподавать уже в Мичиганском университете, то задумала довести до ума эту работу. В предисловии к книге, которую мы издаем, она описывает то множество людей, множество библиотек, множество сотрудников, множество фондов, которые ей помогали. Вообще, по предисловию к книге можно понять, до какой степени это сложная работа, требующая самых разнообразных знаний, сведений, умений и широкого взгляда на вещи. Поэтому мы, когда издавали эту книгу, прекрасно понимали, что это новое и в каком-то смысле последнее слово в области платоновской просопографии. В то же время мы сознавали, что с 2002 года уже прошло какое-то время и могут уже быть какие-то поправки, несогласия со взглядом автора. Но это не мешает этому сочинению быть прекрасным и замечательным, быть в каком-то смысле последним словом науки о Платоне. 

Я имею в виду прежде всего само название книги — «Просопография Платона и других сократиков». Слово «сократики», столь привычное нам, начиная еще с античных авторов, тем не менее нуждается в особом подходе, понимании и комментировании. Я подумал, что для того, чтобы познакомиться с этой книгой и в то же время войти в некое представление о том образе Платона, который складывается у нас, нужно будет рассмотреть его биографию с теми поправками, которые предлагает Дебра Нейлз. С теми согласиями и несогласиями, предложениями, которые у нее возникают. Прежде всего я скажу о книге. Она невероятно подробно и внимательно оснащена. Начинается со списка карт и диаграмм. Соответствующие карты и диаграммы есть в приложении.

Это вещь, с одной стороны, обычная. Мы прекрасно помним по нашим изданиям — Михаила Леоновича Гаспарова, «Занимательная Греция», его книжка для детей, и его же издание Диогена Лаэрция, «Жизнеописания замечательных философов», — они все снабжены картами и хронологическими таблицами. 

Это есть и здесь. Некоторое отличие этих материалов, всех, которые представлены в данной книге, состоит в том, что они основаны на последних новейших достижениях. Более того, за то время, которое прошло со времени выхода книги, с 2002 года, Дебра Нейлз постоянно делала поправки и замечания, исправления в своем тексте и публиковала их на своем сайте. Когда наш редактор Ольга Валерьевна Алиева готовила эту книгу к печати, она была в постоянном контакте с автором. В текст этого перевода были внесены самые новые поправки, что и отметила автор во вступительной небольшой заметке, назвав это издание последним исправленным изданием ее текста. Разумеется, в этой книге включены многочисленные библиографии: античных авторов, текстов и их переводов, — и дано исчерпывающее представление об использованных источниках. Помимо этого, в данном томе мы найдем несколько очень важных экскурсов. Назову некоторые из них. 

 

Экскурсы

Начнем с Алкивиада. Понятное дело, что Алкивиад связан прежде всего с платоновским диалогом «Пир» и с псевдоплатоновскими диалогами «Алкивиад I» и «Алкивиад II». Особенно «Пир» никак невозможно понять, если мы не представляем ту реальную ситуацию, в которую Платон помещает действие этого диалога. Оно происходит в 416 году, т.е. накануне знаменитого процесса осквернения герм, к которому был причастен и Алкивиад. Специальный экскурс, посвященный этой теме, конечно, очень важен и открывает многие интересные детали в этом процессе. 

Помимо этого, есть экскурс о правлении Тридцати: тридцать тиранов в Афинах, которые правили очень короткое время, в 404-403 годах. И этот период, и сами персонажи, которые входили в число Тридцати, для Платона очень важны, по одной простой причине — это были его ближайшие родственники. Поэтому получить представление об этой тирании Тридцати для понимания Платона очень важно. Его творчество было в значительной степени связано с тем, что он, с одной стороны, не принимал того, что творило это олигархическое правление, в которое входили его родственники. С другой стороны, он не отказывался от своей прекрасной родословной, от своей родни. Он прекрасно понимал тот круг, к которому принадлежал и он сам, и его родственники, с его уровнем образованности, участием в гражданских делах города. Связанность этого круга с историей. Так что это чрезвычайный момент, который с помощью экскурса в книге Дебры Нейлз мы можем посмотреть подробно, с учетом последних взглядов на эти вещи в современной литературе.

Еще один важный экскурс — амнистия 403-402 гг. Дело в том, что, когда демократы вернулись в Афины, они совершенно разумно решили объявить амнистию и не обвинять тех, кто участвовал в олигархическом перевороте, за исключением непосредственных деятелей, творивших неправду. Но эта амнистия была обременительна для самих демократов. Мы не можем не понимать, что, в частности, казнь Сократа связана с тем, что он, с одной стороны, подлежал амнистии, как и все прочие, а с другой стороны, все прекрасно понимали, что он связан с олигархическим режимом. Наше понимание об амнистии и о том, как она реализовывалась на практике сильно расширится благодаря изложению в 4-м экскурсе книги Нейлз.

 

Приложения

Помимо этого в книге есть несколько приложений. Одно из них дает время и место действия, рассказывает о персонажах и о стилях. Все диалоги разбиты Деброй Нейлз на несколько групп. Во-первых, диалоги с установленным временем действия. Далеко не все диалоги имеют установленное время действия, и не потому, что его сложно установить, а потому, что его нельзя установить. Некоторые диалоги на самом деле написаны так, что они не предполагают никакого времени действия, несмотря на то, что в них участвует Сократ, и на то, что там мы встретим другие реальные исторические лица. Есть диалоги со спорным временем действия. Есть диалоги без времени действия. Они тоже указаны. 

Также есть письма, потому что с письмами, как всем известно, кто хоть немного занимался Платоном, есть большая сложность. Большинство из них, а иногда и все, признаются неподлинными. Но все же большинство исследователей — думаю, это свидетельствует о хорошем общем уровне современного мейнстрима — признает 7-е письмо подлинным, и мы тем самым получаем, опираясь на это письмо, очень важные сведения, либо исходящие от самого Платона, либо от некоего лица, которое хорошо представляло и знало ту действительность, в которой жил Платон, его самого, его семью и т.д.

В книге есть несколько очень важных и трудоемких приложений. Например, Приложение III посвящено афинскому административному делению. Здесь перечислены все демы, фратрии, кланы с учетом всех находок, в том числе археологических, последних раскопок и т.д. В этой книге представлены основные даты эпохи платоновских диалогов и писем, и это позволяет нам ориентироваться в том пространстве, в котором Платон жил и писал свои диалоги.

В то же время, когда мы смотрим на эти приложения, хотя бы на 1-е, «Время и место действия, персонажи и стиль. Диалоги с установленным временем действия», то создается некоторое странное впечатление. Мы как будто бы исходим из того, что Платон чуть ли не ставил своей задачей воссоздать биографию Сократа. Поскольку главное действующее лицо диалогов — Сократ, то диалоги распределяются по хронологии, по времени действия, в связи с тем, как это соотносимо с его фигурой. Этот подход на самом деле отражает одну тенденцию, которую теперь никак нельзя считать безусловной и в каком-то смысле даже правильной. 

Дело в том, что Платон ни в каком смысле не ставил своей целью быть биографом Сократа. У него нет ни одного сочинения, которое можно было бы назвать биографическим по отношению к Сократу. Сократ у него — везде и всегда персонаж. Подход, который уделяет много внимания (это важное и правильное внимание, и оно обязательно должно быть уделено в какое-то время) диалогам с установленным временем действия, то есть как будто бы мы имеем дело с описанием биографии Сократа, — этот подход должен быть изменен в соответствии с тем, что нужно признать, что Сократ прежде всего — это персонаж платоновский и других литераторов того времени. Я так осторожно называю их литераторами, потому что, конечно, их очень хочется назвать сократиками, как это делает и Дебра Нейлз. Но еще раз скажу (мы коснемся этого вопроса ниже), что этот вопрос непростой, и его нужно решать некими новыми, современными средствами.

 

Сократ как литературный персонаж

Начинаются диалоги с установленным временем действия с самого раннего по времени диалога «Парменид». Но когда мы к нему переходим, то видим, что время действия в нем создается совершенно искусственно, не исходя из того, что это действительно некий значимый, важный эпизод в жизни исторического Сократа, а исходя из того, что Платону нужна была некая аудитория и некоторые действующие лица, которые прояснили бы для него тему, бывшей в то время темой академических дискуссий. Поэтому он сводит тех, кого свести на самом деле было нельзя. Первое по времени действие, диалог, в котором участвует совсем еще юный Сократ, — это «Парменид». Сократ встречается со старцем Парменидом, но делает это в такое время, когда ни Парменид не мог быть в Афинах, потому что, скорее всего, его уже не было в живых, ни Сократ еще не был достаточно зрел, чтобы вести такого рода беседы и разрабатывать такого рода темы, которые предлагает ему Платон.

В самом деле, никак нельзя предположить, что Сократ, условная дата рождения которого 470 год, может так уверенно рассуждать об идеях, как он это делает в диалоге, и Парменид его понимает и развивает ему целую диалектику одного и иного, дает критику идей, в своем юном возрасте. Или есть ряд других диалогов, действующие лица которых вообще не являются ни в каком смысле историческими лицами. 

Что касается диалога «Парменид», то в нем принимает участие некий Аристотель, и об этом Аристотеле есть статья. Это был действительно реальный персонаж, один из олигархов, во всяком случае связанный с ними. Но несмотря на то, что Платон стремится придать некое историческое наполнение этой фигуре и говорит о нем как об историческом лице, совершенно ясно, что воспринимать его как того, кто мог вести диалог с Парменидом и быть в компании Сократа, совершенно невозможно, нереально.

У Платона есть диалог «Филеб». В этом диалоге мы видим, что очень реалистически изображается беседа, которую Сократ ведет с Филебом и Протархом. Но когда мы начинаем приглядываться и к тому, и к другому персонажу, то замечаем, что, собственно говоря, Филеб никакой не исторический персонаж, хотя можно попытаться найти тех, кто носил это имя. Это персонаж, который своим именем (любовь к молодости, к удовольствиям, к радости) явно намекает на одного из членов академического кружка, который отличался этими взглядами.

Соответственно, мы можем предположить, что и Протарх, второй участник диалога, на самом деле не некое историческое лицо, хотя можно найти некоторые отсылки к соответствующим Протархам, а загаданный член академического кружка, который, беседуя с Сократом, должен переменить свое имя и быть представлен как некто, кто мог бы вести эту беседу с историческим Сократом. Чем дальше, тем больше современные исследователи понимают, что это искусственное правило для всех платоновских диалогов, когда они пишутся с участием Сократа. Это искусственное правило носит совершенно литературный характер. Оно не имеет практически никакого исторического наполнения. Но для того, чтобы поддержать этот стиль бесед, стиль платоновских диалогов, который он вводит, ученики Платона занимаются тем же самым. 

В «Платоновском корпусе» есть диалог Έρασταί («Любовники»), или Ἀντερασταί («Соперники»). Этот диалог написан как пересказанный платоновский диалог. Он воспроизводит схемы платоновского диалога и тоже должен показать, что это достаточно раннее время, когда в диалоге мог участвовать сам Сократ и когда можно было вспомнить реалии и несколько деталей того времени и соотнести с ними действие диалога. Этот искусственный литературный характер платоновских диалогов ни в каком смысле не снимает ценности подборки всех возможных деталей, которые позволили бы нам соотнести действие диалогов с определенным временем.

Еще раз подчеркну, иногда это совершенно необходимо. Нельзя понять атмосферу диалога «Пир» без его соотнесения с тем реальным временем, к которому относит его Платон. В то же время основная установка при чтении платоновских текстов должна быть иной. Она должна быть направлена только на чтение их как литературных текстов. Нельзя сказать, что от автора книги «Люди Платона» это каким-то образом скрыто. Совсем нет. Но в связи с этой книгой как раз нужно отметить, что сейчас такое время, когда очень сложно просто говорить о Платоне. Самые известные вещи, которые должен был знать гимназист XIX — начала XX в., оказываются подвергнутыми переосмыслению, оказываются оспоренными, требующими новых исследований, изысканий и подходов. Книга Дебры Нейлз как раз свидетельствует о том, что это новое время для исследований уже наступило и что мы сейчас живем в переходную эпоху, когда нужно пересматривать то, что совсем недавно казалось азами по отношению к Платону.

 

Квадрат числа муз

В связи с этим я попробую произвести такой опыт. Я буду читать почти буквально статью о Платоне, которую написал для одного энциклопедического издания. Буду показывать в этом изложении, которое не должно быть полемическим, а должно отражать современное состояние вопроса, как книга Дебры Нейлз и ее взгляды влияют на изменение нашего отношения к самым традиционным событиям, датам, фактам, связанным с Платоном и корпусом его сочинений. 

Всякая статья о Платоне начинается с того, что Платон родился в 427 г., а умер в 347 г. Эта традиционная дата построена прежде всего на том, что мы знаем достаточно надежно, когда умер Платон, и знаем, что он умер, по античным свидетельствам, будучи от рождения на 81-м году. 

Число 81 оказывается числом не случайным. Оно представляет собой квадрат числа муз. Когда мы задумываемся (об этом подробно рассуждается, я не буду это повторять, но просто обращу на это внимание) о том, что даже то, что, казалось бы, точно известно, потому что много есть свидетельств, источников, можно много с чем сопоставить дату смерти Платона, но вот эта принятая античными излагателями биографии дата 81 год, оказывается из совершенно другого плана, не исторического. В одном из первых сочинений, посвященных Платону, которое написал его племянник Спевсипп, речь шла о том, что Платон происходил не просто от своих земных родителей, но от Аполлона. Как служитель Аполлона, он должен был умереть в возрасте, который так или иначе с этим связан. Квадрат числа муз — это замечательная дата, которая иллюстрирует отношения между Платоном и Аполлоном, а совсем не отношения какого-то исторического плана и характера.

Дебра Нейлз оспаривает эту традиционную дату. Она относит рождение Платона к 424/423 г. Я еще раз говорю, что не буду приводить ее резоны, отсылаю к книге. Но обращу внимание на то, что самые элементарные, простые факты оказывается необходимым уточнять и заново продумывать. 

 

«Родоначальник европейской философии»

Платон, который родился по традиционному мнению в 427 году, а по мнению Дебры Нейлз, в 424/423 г., — это древнегреческий писатель и мыслитель, один из родоначальников европейской философии, глава философской школы Академия. Когда мы произносим эту обычную и совершенно банальную фразу, всем известную и понятную, то должны задуматься над очень важным вопросом: Платон — родоначальник европейской философии. 

Мы прекрасно знаем, что традиционное изложение философии начинается с изложения так называемых досократиков, и это совершенно техническое слово, изобретенное Дильсом для того, чтобы условным и искусственным образом отделить определенную эпоху. Оно стало восприниматься как некое движение, чуть ли не досократическое движение, со своими основными тенденциями, линиями развития и т.д. 

Давайте соотнесем это с тем фактом, что и самого слова «философия» в то время не было. В лучшем случае оно появляется у Гераклита в одном его фрагменте или впервые употребляется даже не как существительное, а как причастие φιλοσοφέων у Геродота, который рассказывает о Солоне, который путешествовал не как торговец, купец, не как исследователь чего-то, а из любопытства, ради изучения и освоения той мудрости, которую он мог встретить в разных странах. Это путешествие мудреца, которое в частности представлено фигурой Солона, говорит о том, что слово «философия» в то время еще не устоялось. Он путешествовал φιλοσοφέων, и как таковой философии еще здесь нет. Мы понимаем, что это значит буквально «из любопытства». Т.е. в середине и второй половине V в. слова «философия» еще не существует как такового. 

Мы встречаем его опять-таки в виде причастия в других текстах конца V в., потом у софистов и у Исократа. Исократ — ритор. Он совершенно уверен, что занимается философией, но это философия, связанная с составлением речей. Если мы начинаем присматриваться к значению этого слова — «философия», то начинаем понимать, что оно устанавливается, во-первых, у софистов. Во-вторых, оно устанавливается в связи с желанием указать на некий круг знаний, необходимых для приличного человека. Заниматься философией — значит овладеть тем кругом представлений, без которого приличный человек не может заниматься государственными делами. А что значит заниматься государственными делами? Это прежде всего произносить соответствующие речи в народном собрании и в суде. Исократ, который готовит специалистов в области риторики, считает, что он занимается философией именно поэтому. Он дает тот круг знаний, который необходим для этого. 

Когда мы с этой точки зрения обращаемся к Платону, то видим, что и у него происходит что-то в том же духе. А именно: Платон пишет свое первое, основное, безусловно платоновское сочинение невероятного размаха, широты, глубины, «Государство». Он пишет его в течение долгого времени, потому что такой текст нельзя составить в короткий период. Чему он его посвящает? Проблеме добродетели. Но проблема добродетели оказывается связана с проблемой государства, и все это вместе оказывается проблемой необходимости воспитания воинов и философов, т.е. подлинных охранителей и правителей этого государства. Т.е. когда мы подходим с исторической точки зрения, то видим, что платоновская философия лежит, в основном, в русле, которое было задано для употребления этого слова софистами или тем же Исократом, который как платный преподаватель мудрости, некоей науки был, разумеется, софистом.

Поэтому «родоначальник европейской философии» оказывается тем, кто разработал философию применительно к некоему новому образовательному учреждению. Тут мы опять сталкиваемся с обычным понятием — философская школа Академия, и начинаем задумываться над тем, чем была Академия, что она была такое. Во-первых, когда мы начинаем говорить об Академии, то тут же упоминается время ее основания, поэтому мы скажем об этом позже. Но и говоря само слово «академия», мы должны иметь в виду, что Платон не основывал школу Академию, что это позднейшее название того кружка, который был с ним связан, и что само наше представление об Академии не должно никак сбиваться позднейшими представлениями о философской школе, как античными, так и тем более современными. 

 

«Нет среди эллинов старца!»

Если мы перейдем к биографическим данным, то, конечно, Дебра Нейлз их приводит. Они очень подробные, и, более того, она дает очень подробное генеалогическое древо Платона. Платон — афинский уроженец, из дема Коллит, сын Аристона и Периктионы, происходил из аристократического семейства, принимавшего активное участие в политической жизни Афин. Род отца, Аристона, по преданию, восходил к мифическому царю Кодру. Среди предков матери, Периктионы, — законодатель Солон, рассказ о пребывании которого в Египте Платон передает в «Тимее» от лица Крития. Я приведу эту цитату, чтобы увидеть, до какой степени это литературный текст, а не историческое свидетельство. Какой это Критий, старший, младший, средний? Критий — участник олигархического переворота? Он идет у Дебры Нейлз под цифрой Критий IV. 

Так вот, Критий излагает: «Солон рассказывал, что, когда он в своих странствиях прибыл туда [в Египет, имеется в виду], его приняли с большим почётом; когда же он стал расспрашивать о древних временах самых сведущих среди жрецов, ему пришлось убедиться, что ни сам он, ни вообще кто-либо из эллинов, можно сказать, почти ничего об этих предметах не знает. Однажды, вознамерившись перевести разговор на старые предания, он попробовал рассказать им наши мифы о древнейших событиях — о Форонее, почитаемом за первого человека, о Ниобе и о том, как Девкалион и Пирра пережили потоп; при этом он пытался вывести родословную их потомков, а также исчислить по количеству поколений сроки, истекшие с тех времён. И тогда воскликнул один из жрецов, человек весьма преклонных лет: “Ах, Солон, Солон! Вы, эллины, вечно остаетесь детьми, и нет среди эллинов старца!” — “Почему так ты говоришь?” — спросил Солон. “Все вы юны умом, — ответил тот, — ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени”». 

Эту большую цитату я привел в переводе Сергея Сергеевича Аверинцева, потому что она очень хорошо показывает стиль и отношение Платона к тому, что он излагает и как он излагает, как он говорит о своих персонажах, какие он излагает истории, с ними связанные.

Мы, разумеется, не будем предполагать, что до Крития дошли какие-то записи о том времени, когда Солон путешествовал в Египет. Мы действительно не будем, хотя прекрасно знаем, что в устном предании существовало очень многое и это было одним из надежных и важных способов фиксации информации. Мы едва ли можем предположить, что Платон действительно произвел разыскания и среди устных преданий о своих предках нашел некие буквальные сведения о путешествии Солона. Это было, конечно, литературное изложение, некая тема, которая была для него важна. Эта тема выражена именно в этом: «Вы, эллины, вечно остаетесь детьми, и нет среди эллинов старца!» Т.е. Платон хотел показать, что есть некая традиция, которая превосходит все рационалистические представления греков об их мифическом прошлом, и вот эта подлинная традиция, может быть, кому-то известна, как она, в частности, известна египетским жрецам. 

Если мы вспомним о том, что, согласно тому же Исократу, первым в Грецию принес в том числе и философию Пифагор, и что Платон совершенно очевидно был склонен к пифагореизму (об этом мы еще потом скажем), мы прекрасно понимаем, какого рода историческая ценность в этом прекрасном рассказе Крития о Солоне. Этот рассказ не просто историческая констатация неких фактов, он имеет глубокий символический смысл, заключающийся в том, что обычные греки просто не знают того учения, которое существует, которое может быть доступно людям, как оно было доступно Пифагору или египетским жрецам, к которым по преданию ездил Пифагор и к которым Платон отправляет своего предка Солона. 

 

Далее: