Гуго Гроций. Адам изгнанный. 1. Акт первый

 

ТРАГЕДИЯ

Оной действующие лица

Сатана
Хор
Ангел
Адам
Ева
Глас Божий

 

СОДЕРЖАНИЕ

По сотворении мира и падении ангелов в Раю был создан человек, ему же дана власть над всем дольным миром, но заказано рвать плод древа, каковое есть символ знания добра и зла. Сатана, дабы вышло вопреки предписанному, приступает к первому человеку с притворною дружбою, а после, в образе змия, к женщине; и та, совратившись, толкает мужа к сообщничеству во грехе. Оттого оба из Сада были изгнаны. Спасение обретено в надежде и уповании на грядущего Мессию. Действие происходит в Эдеме, области Вавилонии, где был Сад на берегу Евфрата.

 

АКТ ПЕРВЫЙ

Ямбические триметры

 

Сатана

Громовержца² злого враг, небесной родины
изгнанник, ныне мрак глубокий Тартара
и вечной Ночи черный я покинул свод.

5

Из мест проклятых злость пред благом вывела
и мстительная кознь ума преступного.
Неправды страшной, мрачной, ужасающей,
злодейства жажду, коего я, Сатана, дрожу.
В такой надежде все края земли пройду,
в такой надежде в зыбких берегах моря

10

промчу, подобный льву с оскалом яростным,
что, страх внушая, по местам нехоженым
спешит клыками жадными быка задрать.
В такой надежде я — чего как зла бегу —
увижу небо… Верно ль, не ошибся ли,

15

Земля ужели под моей стопой дрожит? —
Что ж, превосходно. Так свершись нечестие
на ужас миру. Между тем и цель близка:
Эдем я вижу; рядом – Авранитиды
прекрасной долы3, лижет Вавилонские

20

луга Нармалка⁴, что из недр полей бежит
близ Сузианы, изобильных бделлием,
где под землею в глубине несякнущей
металл родится желтый, сардоникс сокрыт
обильный в копях; в стороне другой течет

25

прильнувший к нивам, влаги ждущим, Нарсарес5,
огню нечуждый солнца, омывает он
брега сухие; а отсель поблизости —
к восходу Феба — быстрых вод излучины
минуют в беге Кавхи Ассирийские

30

струей нещедрой, после ж, с тигрской влагою
слиясь представшей, мчатся в сердце Персии.
Струится справа ток Евфрата срединного,
своей смягчая влагой почвы тучные
и причащая щедро топь Халдейскую

35

волны бегущей. В части света, видящей
над Океаном выезд Солнца нового,
широко Сад священный усладительной
красы простерся, льется в лоно коего
Евфрат обильный четырьмя потоками.

40

Густые рощи отвечают нежного
Зефира звонам, лес играет, шепчется,
трепещет нежно; вечно ликом ведренным
сияет Солнца свет, и гладит ласково
несильный ветер, сладко подольщается

45

день с безмятежным ликом; здесь ни облачка
не нависает; с неба, в гневе черного,
дожди не льются; сей рубеж блаженнейший
не устрашает молния трехжальная
и рыкающий гром; тепло обильное

50

смягчает холод, а Весна всегдашняя
сражает злую зиму; от Медведицы
Борей не свищет стылый, гладь эфирную
не возмущает Австр. И все желанное
слилось в единой области и милое,

55

а зло — в иные места законом изгнано.
Плоды деревьев всех — на вкус отменные,
и всех долина та услад сподобилась,
в ней — все красоты; их блюсти доверил Бог
Адаму, щедро счастьем наделив его.

60

Когда уже Он вывел небоздание,
светил блестящих полное, и щедрую
плодами землю, и влекомый алою
повозкой в небе день шестой означился, —
его — в подлунном мире величайшего —

65

ЧЕЛОВЕКА создал, глину безымянную
соделал складным телом и вложил, отец,
в него дыханье, дав ему не только жизнь,
не только чувства, — но и славой образа
своего отметив мощно человека дух,

70

внушив понятье, кто он и от чьей руки
досель не бывший ныне бытие обрел.
Всех птиц небесных, всех земли насельников —
зверей, а также рыб, в воде живущих, Бог
его управе отдал, всей земли простор —

75

его угодье, — господин не знает сам
пространств, владеет коими; все, что Луна —
чей свет заемный чередой изменчивой
нисходит долу — обнимает в странствиях, —
один свирепой властию тиран теснит.

80

А чтоб наследник в череде потомственной
воспринял царство — Бог жену Адаму дал.
Из кости мужа созданную женщину
с немым восторгом мир узрел; Титан младой
не помнил твари из позднее созданных

85

ее чудесней. Ныне и жена и муж
в Саду цветущем наги: стыд — отсутствует
у не познавших зла; честна, бесхитростна,
проста их добродетель: благодарными
устами Бога славят: непорочные,

90

они не знаю похоти и дерзостно
смерть презирают; боль и скорбь Летейская,
и страх, который всех скорбей ужаснее, —
их убегает, Доля их насколь с моей
несхожа долей! Небесам совечные,

95

влекущим звезды, мы не из бушующих
огня потоков, или влажных легкого
тепла дыханий, иль воды, иль косного
земли возникли кома, но без всякого
сцепленья тел, и — Богу величайшему

100

равны — рабами кары не живя живем.
И смерть, которой страх людской не ведает,
венец молений для меня; но — мука злых! —
нельзя погибнуть. Там, где опускается
земли средина, тяжести влекущая,

105

и зрит два равноудаленных полюса, —
там дом зияет Тартара безвидного,
лучей лишенный Солнца; отверзаются
там тьмы провалы, мрачным кругом ширится
печали пропасть: мглой густой заполненный

110

свод, необъятен, здесь тоска пустот молчит,
разъят широкий зев пространства полого.
А в самой глуби — племя сатанинское
в пещерах тайных злом, что гнев Громовника
неистового смог создать, терзаемо.

115

Живет злодейство в недрах мысли помнящей,
язвит крутые души, и бесплодный стыд
не дет покоя сердцу сознающему.
Здесь скорбь и трепет царствует, и страх прямой,
и гнев господский давит; но страдания

120

сменяет ярость: грешник, казнью мучимый,
горит, как ворог лютый, то считая злом,
что другим не может зло чинить сносимое,
не бедой болея, а тем, что он лишь один в беде.
Но казнь союзник скрасит: благоденствуя

125

в полях Эдемских, пусть Адам уверует,
что уготован мой ему надзвездный трон,
и пусть беспечно счастлива жена его, —
но гнев настигнет их, и скорбь живучая
не сложит злобы: напрочь мир отвергшая,

130

завяжет вечный бой душа упорная,
внесет жестокий ум раздор решительный,
зло прививая… Что за зло? — Благое лишь
хранит, эфирный свод родит приветная
земля, и все, что в море есть и воздухе, —

135

все благодатно, все — его. Войну со мной
он презирает, враг — ничто, а злость моя
ему забавна. С верой в Бог он уже
стремится в небо торною дорогою.
вот, вот что страшно: как бы господин земли

140

не занял царство горнее. Стыдись, что ты
покинул небо немощным изгнанником,
коль ты оставил царство для других царей
и, свергнут, место роду дал человечьему.
Нет, правь, о ярость, правь к великой дерзости:

145

из Тартара бездны выйдя, да поможет мне
все, что в глубинах мрака созидается.
О, Хаос вечной ночи и Верна пасть,
небес супостаты, в деле злом союзники, —
обрушьте на врага единым натиском

150

всю вашу силу! Мчитесь, Злодейство чуждое,
и ты, пустая Гордость, чьим приказам я,
увы, изведал лихо подчинения.
Явись Богомятежное нечестие,
груз Заблуждений, новое Тщеславие,

155

что новой чести ждет, приди, бесчинное
чревоугодье, вера глупым выдумкам
и легкомыслие в том, что неизведано.
Их, их на помощь призови, о боль моя.
Любая язва, отпрыск Тартара темного,

160

ты, что с улыбкой змей ласкаешь мерзостных,
прошу: расплаты за изгнанье требуйте,
разбив Авернский плен и двери медные
пещеры черной, на поля просторные
земли ступайте, дух Адама бедами

165

сразите, — длани всех пусть преступленья шлют.
Где Сад Евфрата влага лижет, сладкая,
разметав повсюду ветви, посреди стоит,
листвой тенистой свет вбирая, дерево.
Плоды свисают, благодатной тяжестью

170

сгибая ветви; цвет — румянец с золотом —
глаза ласкает; можно ждать наверное,
что вкус их сладок, — Богом же заказано
плодов касаться; рвать их никому нельзя:
под страхом наказанья, подкрепленного

175

угрозой, не дал, лютый, знать добро и зло.
Днесь в рабстве человек у добродетелей,
вины не знает вовсе, но поскольку он —
на перепутье, — волен сам направить путь.
Куда подует ветр, туда свободная

180

помчится воля, тот, кто смог хотеть, уже
наполовину грешник. Я надеждою
питаю злобу: лишь собьется с правильной
стези и шатким шагом тропкой узкою
едва пойдет он, — и душе, и телу смерть

185

грозит двойная; древа плод запретного
вкусит едва лишь, — вдруг в погибель ввергнется,
товарищ в муках общих, новый в Тартаре
насельник будет, коль свершит преступное.
Мой гнев, к оружью: если муж податливей —

190

он соблазнится; если ж неподатлив он –
то соблазнится женщина: на пользу мне,
что не один он. Легок нрав у женщины,
чуть что — ослушлив; не держась за прежнее,
сам все меняет, больше склонен вольничать,

195

всегда в надежде гордой алчет большего,
изысканное любит, ради нового
хулит былое, старым раздражается.
Блаженной доли скука, переменчивость,
тщеславность, сладость явственная яблока,

200

алчба вкушенья — мне сулят желанное,
всего ж вернее, — зла орудье, женщина.
Но станет ли слушать недруга известного,
склонится ль слухом, ворога не слышавшим?.. —
Подступим же с миром: скроем гнев, отсроченный

205

смиреньем мнимым! — Враг ли тот, кто въявь вредит?
Кто не таится, тот ли прячет ненависть?
Любовь изъявим, — тот, кто алчет, лгать себе
готов. Надежда низкая — сговорчива.
Скажу, что станут равны Богу высшему,

210

и сами станут — боги. Чем приманишь их,
коль не приманкой высшей доли? Только в то,
к чему стремятся, верят. Если ж воля их
тверда во благе, если враг откажется
меня послушать, — в новом виде явимся:

215

ни глаз породы не узнает демонской
ни длань — наощупь: ничего знакомого
не встретят чувства. Форма без материи
и вид простейший, тел любых обличие
приняв, себя являют ощущению,

220

и мы их видим. Посвященный в мысль мою,
слугой мне будет гад: созданью хитрому6
пристало ковам духа лжи прислуживать.
По гладкой почве промелькнув, я змием в Сад
проникну тайно, речи донесет язык

225

трехжальный, ядом сдобрю слово каждое, —
дракон, дыханье чье всего погибельней,
всю суть изложит. Два пути испробую
и ложь двойную: трону мужа дружбою,
к жене явлюся змием и во грех введу,

230

уста направив яствам, длань — к добыче их.
Так что ж я медлю? — В этот день блистающий
иль с человек я сравнюсь, иль он со мной.

Хор

Анапестические диметры и монометры
Кто с высоких круч мирозданья вниз
взглядом дерзких глаз взирает на тех,

235

чей удел убог, – не пришлось бы тому
давящее зреть крушенье своей
мощи: с высот всегда тяжелей
паденье, а кто легковесней, для тех
и паденье легко. Больший груз лежит

240

на блаженных, и чем ты больше велик,
тем твой больше страх.
Кто лишь миг назад на Олимпе жил,
населял златой чертог в небесах, –
тот днесь – заключен и в унылой тьме

245

под землей сокрыт, нестерпимую боль
наказанья терпя; и кто уступал
только Богу досель, но не захотел
меньшим быть одного, – тот отныне все
над собою зрит.

250

Как стремительно был ниспровергнут тот,
кто прежде блистал в благодатных лучах
и кто, воссияв, эфирную высь
от рождения знал. В восточной небес
стороне таков Денницы свет:

255

он Солнца приход возвещает своим
сияньем, и он – лишь имя сменив –
появляется вновь предводителем тьмы
и ночи мрак знаменует собой,
как Геспер всходя.

260

Почто, устремясь к погибели, ты
не хочешь служить мирозданья творцу,
и хотя из того, что возможно, тебе
дал он более всех, – ищешь большего ты?
Ты хочешь быть тем, кто один лишь таков,

265

кто создал тебя; бьешься против того,
кто не знает преград.
Та, что выше всех из небесных сфер,
что объяла все, на которой сонм
блаженных живет и тысяч хоров

270

благодарственный глас славит Божью власть;
та сфера, чью твердь не смеют вращать
ни извечный закон обновления дня,
ни тот, что Луны меняет лицо,
ежемесячный чин, ни тот, что следит,

275

чтобы год проходил одну за другой
четыре поры, – ибо вечный покой
надежно хранит недвижность ее, –
эта сфера тогда с места чуть не сошла,
когда Сатана-перебежчик сотряс

280

эфирный предел и войну учинил.
Узрела она восставшую рать,
и весь задрожал пред нечестьем эфир,
и объяла дрожь Полюс тот и другой,
и ось, нетверда, не могла устоять.

285

Природы лик перевернут был: ⁷
Киносуру страх перед солью терзал,
Аквилона порыв на Жертвенник пал,
и на Гелику Нот.
И сам Козерог было начал уже

290

увеличивать день, а Рак – сокращать
пределы ночей, и Солнце – во тьму
посылать лучи, поменявшись своим
владеньем с сестрой. Но, Божий указ
восприняв, тогда бесстрашный борьбу

295

воздвиг Михаил; ⁸ и он усмирил
мятежников рать, и крепкими их
цепями сковав, из горних велел
изыдти областей и в Тартара тьму
к подземным теням их круто низверг.

300

Оружьем его сраженный, лежит
неистовый полк, чьей муки пример
внушает благих держаться путей.
Довольно сего! Пусть будет их зло
последней виной, и последней – их казнь.

305

И пусть ЧЕЛОВЕК, – он, кого влечет
к себе и порок, и в чистой душе
живущая честь, – пусть он устремит
свой неверный шаг по прямой стезе,
чтобы племя людей, порожденное им,

310

в просторе небес, по изгнаньи пустых,
водвориться смогло.