Прокл Диадох. Комментарий к «Тимею». Книга I. <Введение>. <О диалогах Тимей и Парменид>. Перевод, составление, комментарии С.В.Месяц

Теперь, когда мы сказали, чем, согласно Платону, является природа — бестелесной, неотделимой от тел сущностью, содержащей в себе их логосы и не способной взирать на самое себя — и поняли, что посвященный творению космоса диалог толкует о природе, то разумно было бы прибавить к сказанному следующее. Вся философия делится на теорию умопостигаемых и внутрикосмических вещей, что вполне естественно, поскольку и космос тоже двояк: один — умопостигаемый, другой — чувственный, о чем скажет ниже и сам Платон [Тим. 30с]. Диалог Парменид содержит учение о предметах умопостигаемых, Тимей — о внутрикосмических. Первый описывает все божественные порядки, второй — исхождения всех внутрикосмических вещей. При этом ни Парменид не оставляет совсем без внимания находящееся в космосе, ни Тимей — умопостигаемое, потому что чувственно воспринимаемое содержится в умопостигаемом как в прообразе, а умопостигаемое — в чувственном как в изображении. Просто по большей части один диалог занят предметами физическими, а другой — богословскими, сообразно [занятиям] тех мужей, именами которых они названы. Действительно, Тимей [Локрский] написал похожее сочинение о природе всего, а Парменид — об истинно сущем. Поэтому правильно говорит божественный Ямвлих, что все учение Платона содержится в этих двух диалогах — Тимее и Пармениде, ибо вся наука о внутрикосмических и надкосмических сущих имеет в них свое наилучшее завершение, так что ни один порядок сущего не остается неисследованным.

Внимательный читатель заметит, что способ рассмотрения предмета в Тимее более всего схож с Парменидом. Как Тимей возводит причину всего в космосе к самому первому Демиургу, так и Парменид ставит исхождение всего сущего в зависимость от Единого; как первый показывает способ участия всех вещей в творческом промысле, так и второй раскрывает то, каким образом все сущее приобщается к единообразному существованию; как Тимей, прежде чем перейти к учению о природе, разворачивает теорию внутрикосмических вещей в образах, так и Парменид, прежде чем приступить к богословию, затевает исследование бестелесных форм (идей), потому что если к размышлению о мире следует восходить не раньше, чем поупражнявшись в рассуждениях о наилучшем государственном устройстве, то и к мистическому созерцанию генад — лишь посостязавшись в трудных апориях относительно идей.

После всего сказанного пора, наконец, приступить к  тексту Платона и допытаться до смысла каждого слова, насколько это будет в наших силах.