Уильям Гильберт «Пигмалион и Галатея». Акт третий

 

 

Авторы перевода: Елизавета Гусева, Екатерина Котляревская, Параскева Паниева, Софья Сегал,
Никита Синявский, Вероника Скрипка, Александра Ярцева. Редакция преп. Н.Л. Волковой.

 

АКТ 3

Дафна:

Как кажется, Пигмалион имеет страшный дар
Живить бездушный камень.
Пожалуй, расспрошу его и разузнаю,
Как далЕко зайти он может.

(входит Мирина, рыдая)

Мирина, ты в слезах! В чем дело?

Мирина:
Еще вчера мы были счастливы
Все вместе, и вот проклятая чума напала:
Пигмалион ослеп, Синиска покидает мужа,
И мой Левсипп меня оставил!
Под этим бременем несчастья
С ума схожу и я.

Дафна:
И это все работа Галатеи?

Мирина:
Да, ее.

Дафна:
Но нельзя ли ее остановить?
Заставить замолчать? Куда-то подевать?
А может быть сломать?

Мирина:
Боюсь, что нет.

Дафна:
Э-э, будь я его жена, уж я бы знала,
Что делать с этой красотой! Едва ли
Тогда их снова вместе увидали.

Мирина:
Поздно. Ведь он, увы, ослеп.

Дафна:
Ослеп! Вот дело! Ну и что такого?
Мужчина пять имеет чувств.
И это значит, потеряв одно,
Того живительная сила перейдет
К оставшимся и укрепит их.
Это просто: пять стрел в колчане:
Выпусти одну — четыре-то на месте.
Дорогуша, враг не разоружЕн
Лишь только потому, что из пяти
Четыре у него стрелы осталось!

Мирина:
Наказанье, которое сейчас претерпевает
Несчастный, достаточным должно быть
В глазах его жены!

Дафна:
Вот счастливица!

Мирина:
Счастливица Синиска?

Дафна:
А то! Пигмалион ее обидел,
А она ему так отомстила! Чего же
Больше и желать?

(входит Синиска)

Синиска: (выходя вперед)
Что больше пожелать?
Вот это: силы воли
Не дать себе произнести слова,
Которые вернут ему свет жизни!
Силы притушить пожар
Страдающей души, борющейся
С строптивым сердцем!

Мирина:
Где есть борьба, там и надежда!

Синиска:
Никакой! Сейчас я покидаю кров его
И скроюсь там, где буду пестовать
Свой стыд и раздувать огнь ревности,
Молясь погибнуть в нем!

Дафна:
Отлично сказано, Синиска!
А Пигмалион уж точно в костер тебе
Подкинет что-то с чем-то.

Синиска: (страстно)
Я не нуждаюсь в чем-то
С чем-то. Довольно мне того, что знаю
Речей и образов его я нежность,
Игру воображения и страсти —
Все, что теперь он обратит
К девице окаянной!
Здесь, в этом сердце, хватит средств
К горенью ревности!

Дафна:
Идем ко мне и там сердца мы
Напитаем разговором о вечном
Вероломстве сильной половины.

Синиска:
А как же Хрисос?

Дафна:
Его ты не увидишь.

Синиска:
Как так?

Дафна:
Как так? А так:
Его я выдворила и весьма успешно.
Ты, думаешь, одна такая —
Пигмалиону славно отомстила?
Я ж с Хрисосом сочлась!
Ну не смогла ему я выцарапать очи,
Зато смогла его я с глаз долой прогнать!

Синиска:
Благодарю, сударыня, спасибо.
Я иду.

Мирина:
Нет, не бросай Пигмалиона.
Он этого не сможет пережить!

Синиска:
Не держи меня. Я видеть не хочу его.
Не то его я пожалею. А не должна.
Прощай, Мирина!

(уходит, вслед за ней Мирина)

Дафна:
Что ждет теперь Афины,
Когда и статуи возможно оживлять?

(незаметно входит Хрисос)

Я в брачном возрасте имею дочерей.
И что теперь им делать,
Когда любой мужчина хвать камень
И давай тесать себе семью по вкусу?

Хрисос:
Но если бы любая была так хороша,
Как Дафна, никто на статуи
И не глядел бы. (сентиментально) О Дафна!

Дафна:
Чудовище, ты здесь! Вон убирайся!
(в сторону) Эх, мне бы слог иметь, как у Синиски!
«Я знаю игру воображения твоего
И страсти к девице окаянной!
Здесь, в этом сердце хватит средств
К горенью ревности!»

Хрисос:
Конечно! В гостеприимном этом сердце
Есть место для всего. Прими меня туда,
Возьми меня домой!

Дафна:
Тебя домой! Да ни за что!
Ведь там у нас там по крайней мере
Пятьдесят скульптур!
Дриады, нимфы и вакханки.
Полунагие все. А ты представь,
Что вот однажды я приду домой,
А там они внезапно все решат
Ожить! Вообрази, что станет с ними
Иль со мной, коль в доме будет Хрисос.
Ну нет! Они и в мраморе ужасны,
А если во плоти…? Я их продам.
Всех этих профурсеток.
А до тех пор ты не войдешь туда!

Хрисос:
Но что я сделал?

Дафна:
Да, что ты сделал?

Хрисос:
Как можно это рассказать?
Рассказ мой будет слишком долгим.

Дафна:
Я видела тебя с той мраморной кокеткой.
За талию ты обнимал ее любовно.
Попробуй ЭТО, Хрисос, объяснить!

Хрисос:
Но все же ведь понятно!
Я патрон великих всех искусств,
Моя любовь. Поэтому
Я статуи люблю.

Дафна:
Да батюшки! И у меня есть вкус!
Но никогда меня ты не увидишь,
В обнимку с Аполлоном.
А что до этой твоей «статуи»…
Посмотрим, как отнесешься ты
К ее осколкам!

Хрисос:
Пощади ее.
Она как молода, так и невинна,
Она достойна жалости твоей.

Дафна:
Достойна, говоришь?

Хрисос:
О да, конечно.
И если бы увидел я тебя,
Сидящую в обнимку с Аполлоном,
Я б пожалел… его. (обнимает за талию)

Дафна: (смягчившись)
Ты пожалел бы?

Хрисос:
Конечно же, клянусь богами.

Дафна:
Ах, ладно, я прощаю. Идем домой. (обнимает его)
Но ты учти, все эти изваянья распродам!
От мрамора живого только беды.

Хрисос: (в сторону)
О, к сожаленью, да!

(входит Мирина в расстройстве)

Мирина:
Пигмалион услышал, что его жена
Уходит от него, и он поклялся
Богами всеми, что не сможет жить,
Если она его покинет!
Что же делать?

(входит Галатея)

Галатея:
О, Мирина! А где Пигмалион?

Мирина:
Гнусная девчонка!
Мало тебе того, что ты уж натворила,
Так ты пришла смотреть
На горе своего создателя,
Который жертвой стал
твоих поступков окаянных!

Галатея:
Что это значит?

Мирина:
А это значит, он не сможет больше жить,
Когда Синиска его совсем оставит.
И виновата в этой смерти будешь ты.

Галатея:
Пигмалион не будет жить!
Пигмалион умрет!
И я тому причиной! Что же делать?

Мирина:
Не знаю.
Хотя, наверное, есть шанс:
Я стану умолять Синиску с ним
Еще хоть раз поговорить.

Галатея:
Но если это будет слишком поздно?
Когда она придет, он может быть уж мертв!

Мирина:
Хм-м-м…А я пришлю его к тебе,
и я скажу, что ты его жена.
Он примет Галатею за Синиску.
Когда он будет говорить с тобой.
Ответь ему, как будто ты − Синиска.

Галатея:
Да, да, я поняла.

Мирина:
Ну, я пошла.
И пусть тебе помогут боги!

Галатея:
Пусть мне помогут боги! Ведь боги добры.
О боги! В этом страшном горе
Я умоляю вас о помощи:
Скажите, как мне ответить так ему,
Как если б то была Синиска!
О сделайте мой голос похожим
На Синискин, не на мой!
И он бы жил – ради нее!
Не для меня, но жил!
А я – источник бед, и мне одной страдать!
Я не прошу вас, боги, чтоб он любил меня.
Чтоб только бы он жил!

(входит Пигмалион при последних словах
Галатеи и восклицает в радости)

Пигмалион:
Нет слова у меня для выраженья счастья,
С каким твою мольбу я услыхал.

Галатея:
Пигмалион, прощен ты.
(целует его в лоб)

Пигмалион:
Боги, ты меня простила!
И хоть велит так слово Артемиды,
Чтобы прощение твое вернуло свет,
Которого меня твой гнев лишил,
Я буду словно слеп, не посмотрю
На ту, что принесла мне беды.

Галатея:
И впрямь, Пигмалион, так было б только лучше.
Ведь если б ты взглянул на Галатею,
Случайно мог бы вновь в нее влюбиться.

Пигмалион:
Нет, нет, нет.

Галатея:
По слухам, ей приходится терпеть
Такую боль, которая является
Насмешкой над силою и верностию слов.

Пигмалион:
По-моему, и справедливо.

Галатея:
Тебе ее не жалко?

Пигмалион:
Нет, ничуть.
Того, что она сделала с тобой,
Со мной, с Мириной — этого хватило!
Будь проклят час, в нее вдохнувший жизнь.
И как ей жить теперь под этим небом!

Галатея:
Под этим дивным небом… хорошо же.
Ты хорошо сказал. И с этих пор
Ты эту деву больше не увидишь.
Зачем тебе она? Ведь ты женат!

(Галатея подводит за руку Синиску
и ускользает в сторону)
 

Пигмалион:
Синиска, видишь, снова свет со мной!
Взгляну еще раз на лицо любимой!
(входят Левсипп с Мириной)

Левсипп:
Пигмалион! Твои глаза с тобой!
Вот это да! Вот это счастье!

Пигмалион:
Ну, а ты?
Тебя Мирина позвала?

Левсипп:
Да нет, я сам пришел,
Не каяться — печали предаваться
За то, что руки у меня в крови,
А сердце жалости не знает.
Думал я, она меня предаст суровому закону,
Но время показало, что ничто
Не вечно. Даже жажда мести.
Девица, что меня полдня назад
В убийстве обвиняла,
Не только извинила мне мой грех,
Но обняла так, крепко и с восторгом,
Когда, сверкнув голодными глазами,
Смогла безжалостно изжарить ее,
Ту жертву, в адском пламени печи на кухне!
Вот ведь малютка-каннибальша!

Мирина:
Пигмалион, ты видишь Галатею?
(Галатея опускается на колени
перед Пигмалионом)

Пигмалион:
Прочь от меня! Уйди
Кем ты ни будь —
Хоть женщина, хоть камень!
Ты — ставшая проклятьем для любого,
Кто тебя ни встретил!

Синиска:
Возьми свои слова обратно.
Не все ты знаешь.

Галатея:
Я ухожу. Проклятие его
Звенит в моих ушах
И жизнь теперь мне горше смерти.
(поднимается на пьедестал)
Прощай, Пигмалион.
Я не достойна жизни в этом мире.
Прощай, Пигмалион.
(завеса медленно окутывает ее фигуру)

Синиска: (яростно)
Ты был к ней так несправедлив, как я к тебе!
Она тебя простила, а не я.
Прощать я не умела до тех пор
Пока меня не научила Галатея.
Когда услышала я то, что
Галатея здесь сказала,
Внезапно поняла, что то же самое
Могла б сказать сама.
Простив тебя давно,
Сама прошу прощенья!

Пигмалион:
Синиска, это правда?

Синиска:
Правда. Да.

Галатея:
Прощай, Пигмалион! Прощай! Прощай!

(Пигмалион отдергивает завесу,
Галатея в виде статуи, как в 1 акте.
Тихая музыка.)