Д. Дилите. Эллинистическая литература. Черты эпохи эллинизма / Античная литература

Уставшая от бесконечных междоусобных войн, Греция была не в состоянии противостоять мощи своей северной соседки Македонии. В 338 г. до н. э. греки проиграли битву при Херонее македонскому царю Филиппу. Через два года Филипп был убит неизвестно кем, и наследником престола стал его двадцатилетний сын Александр, надеявшийся приручить греков. Метафорой его усилий и надежд является легенда о встрече Александра и Диогена в Коринфе. Когда весь город радовался прибытию Александра, Диоген, пренебрегший материальными ценностями и своим примером призывавший довольствоваться малым (живя в бочке, почти все прочие вещи он считал ненужными), не обращал на это никакого внимания. Александр решил сам посетить философа. Растянувшийся на песке, опершись на локоть, Диоген, не встал при приближении царя. Когда Александр увидел его, то не придумал ничего другого, как спросить, чего бы тот хотел. Царь, скорее всего, надеялся, что Диоген станет его приближенным, но тот попросил не загораживать ему солнца (Diog. Laert. VI 2, 38; Plut. Alex. 14).

Итак, переманить всех греков на свою сторону Александру не удалось. В 335 г. до н. э. они восстали. Немедленно прибывший царь разрушил Фивы, пощадил только храмы и дом поэта Пиндара, несколько тысяч жителей продав в рабство (Аrr. I 8, 8; Diod. XVII 13; Plut. Alex. 11—13). Оставив в Греции своего наместника Антипатра, Александр отправился на Восток. Он разбил персов, занял Малую Азию, Египет, через Ближний Восток и Среднюю Азию дошел до Индии и создал огромную империю. Может быть, он планировал в будущем сделать ее еще большей, завоевав земли от Атлантического до Тихого океана [12, 300—396]. Может быть, юный царь хотел стереть границы между греками и варварами, внушить подданным гигантского государства внушить идею братства и равенства всех народов [12, 243—286; 15, 472—565; 25, 8—10]; в частности, он насаждал некоторые обычаи персов, сам женился на персиянке и 10 000 воинов своего войска женил на персидских женщинах.

В 323 г. до н. э. он внезапно умер, и империя после его смерти мгновенно рассыпалась. Александр Великий не оставил никакого наследника. По легенде (Аrr. VII 26; Ruf. X 5), собравшиеся около умирающего царя друзья спросили, кому он оставляет царство. Александр ответил: «Лучшему». Поскольку все они были хорошего мнения о себе и считали, что могут претендовать на престол, решить спор по-хорошему не получилось. Начались войны, затянувшиеся больше, чем на сорок лет, во время которых империя была поделена: Птолемей основал династию в Египте, Селевк — в Сирии и других областях Ближнего Востока, Атталиды правили Пергамом, бывшие соратники Филиппа и Александра — Македонией. В этих государствах распространились греческий язык, литература, архитектура. Даже религиозные сочинения в других краях перенимают греческий язык: на греческом языке пишутся некоторые книги Ветхого Завета.

Так в мире началось распространение эллинской культуры, которое ученый XIX в. И. Г. Дройзен назвал эллинизмом [5]. Шел и обратный процесс: в Грецию проникли некоторые элементы чужих культур (культ Изиды из Египта, на греческий язык был переведен Ветхий Завет), однако гегемония греков в этом процессе ни у кого не вызывает сомнений.

Историки спорят по поводу датировки эллинистической эпохи. Большинство исследователей считают ее началом победу Филиппа над греками в 338 г. до н. э. или начало похода Александра на Восток в 334 г. до н. э. Другие отсчитывают эпоху эллинизма от создания эллинистических государств в 281 г. до н. э. [32, 86— 102]. Есть разногласия и по поводу окончания эпохи эллинизма: communis opinio утверждает, что она закончилась в 30 г. до н. э., когда римляне завоевали последнее эллинистическое государство — Египет, однако существует мнение, что римская культура — тоже эллинистическая, выросшая на греческом фундаменте, поэтому эллинизм заканчивается с падением Рима в 476 г. н. э. [25, 182—189; 26, 40—48]. В данном учебнике римская культура считается самостоятельной, поэтому избрана традиционная датировка эллинизма — 338—30 гг. до н. э.

Для эллинистических государств характерна своеобразная политическая структура: обычно ими управляли монархические династии, кроме того, они имели административный и культурный центр — столицу [2, 355—430; 14; 495—496]. Человек эллинистической эпохи — не гражданин классического полиса, который хотя бы в лицо знает всех граждан и смело поднимает руку на народном собрании, голосуя за предложение своего соседа выделить средства на строительство театра, или сам просит слова и говорит о том, как следовало бы строить дипломатические отношения с другими странами. Теперь человек — подданный царя. Никаких общественных интересов у него нет. Поэтому основные философские течения эллинистического периода эпикуреизм и стоицизм обещают счастье не во внешнем мире, а в самом себе. «Проживи незаметно», — советуют эпикурейцы. Стоики считают, что скрыться невозможно, потому что члены общества, как некоего живого организма, связаны между собой, но человек не должен реагировать на то, что происходит вокруг него, а одинаково равнодушно встречать и успех, и несчастье. Сторонники третьего направления, кинизма, из которых самым известным был уже упомянутый Диоген Синопский, утверждали, что цель человеческой жизни — не накопление материальных благ, а воспитание добродетели. Свои убеждения киники выражали как вызов обществу, живущему материальными ценностями.

Искусство этой эпохи начинает углубляться в мир индивида. Скульптура берется изображать человеческую фигуру или лицо, искаженные мукой или страхом, появляются изображения детей, больше внимания уделяется индивидуализации портрета. Интерьеры домов украшаются небольшими декоративными глиняными статуэтками, изображающими бытовые сценки. Даже могущественная Афродита теперь ваяется как молодая мама, посадившая на колени Эрота и забавляющая сына погремушкой. И в жилых домах, и в общественных зданиях появляется много нарядных декоративных элементов [25, 55—62].

Декоративность проникает и в риторику. В городах Малой Азии зарождается так называемый «азианский» стиль красноречия, требовавший красочных эпитетов, вычурных метафор, многословия, напыщенной, претенциозной манеры речи.

Однако в эпоху эллинизма более всего расцветают не искусства, а науки [17, 181—202; 27, 122—168]. Главными научными центрами были Александрия и Пергам. Особенно славилась Александрия, город, основанный Александром Великим и названный по его имени. Как и все города эллинистического времени, это был город с аккуратными кварталами и прямыми улицами [28, 170—173]. Установленный около него на острове Фарос маяк сложной конструкции, имевший около 120 метров высоты, считался одним из чудес света. В эпоху эллинизма расцвела техника: были усовершенствованы и изобретены новые военные орудия [33, 269—319), процветало кораблестроение [33, 320—337].

Правившие в Александрии цари из династии Птолемеев приглашали к себе знаменитых астрономов, механиков, математиков, врачей. Не удалось только зазвать в Александрию философов: до самого конца античного мира городом философов оставались Афины. В Александрии было научное и учебное учреждение университетского типа, называемое Мусеем с лабораториями, ботаническим и зоологическим садами, огромной библиотекой. Иногда Мусей называют первым университетом Европы [22, 239].

Здесь жили и работали математик Евклид, работы которого по геометрии и арифметике стали основой современной математики, знаменитый основоположник механики и гидростатики Архимед, который открыл значение числа π и интегральное исчисление, изобрел винт, называемый до сих пор его именем, усовершенствовал военные машины, сконструировал механизмы для перекачивания воды, поднятия и переноса тяжестей. «Профессорами» Мусея был географ Эратосфен, высчитавший длину земного меридиана и утверждавший существование на Западе другого материка; астроном Аристарх, доказывавший, что Земля, вращаясь вокруг своей оси, вращается и вокруг Солнца, неподвижного, по его мнению, центра вселенной; медики Герофил, описавший нервную систему, Эрасистрат, определивший систему кровообращения.

В Мусее написано много исторических сочинений, там появилась филология как наука. Основоположником этой науки должны считаться софисты, когда-то обратившие внимание на части речи, род, проблему неологизмов. Александрийские ученые систематизировали исследования софистов и дополнили их своими открытиями. Аристофан Византийский (257— 180 гг. до н. э.) написал сочинения по грамматике, лексикографии и стилистике, ввел знаки препинания. Аристарх Самофракийский (217—144 гг. до н. э.) предложил все слова разделить на восемь частей речи. Грамматика его ученика Дионисия Фракийского, включавшая в себя фонетику и морфологию, сохранилась до наших дней.

Эти и другие александрийские ученые утверждали, что в языке действует закон аналогии: прилагательные, причастия, некоторые местоимения согласуются с существительными, глаголы некоторых групп спрягаются подобным образом. Поэтому они высказывались против неологизмов и варваризмов. Ученые из города Пергама, под руководством философа Кратета, отстаивали аномалию, то есть явления живого языка, со множеством отступлений от нормы. Эти споры и дискуссии происходили долго, в них было вовлечено несколько поколений филологов, позднее они перешли в Рим. Ученые Мусея изучали литературу, приводили в порядок, делили на песни или книги сочинения древних писателей, писали к ним пояснения, обсуждали ошибки, неточности, искажения, появившиеся за столетия при переписке. Они систематизировали мифы, издавали тематические сборники мифов, писали трактаты.

Из этого можно сделать вывод, что эллинизм был противоречивой эпохой. Он отличается склонностью к декоративности, стремлением к эффекту, с другой же стороны, — углублением во внутренний мир человека, появляется интерес к бытовым деталям. Для эллинизма характерен пафос рационалистического познания мира, расцвет точных наук, однако именно в это время появляется интерес и к противоположным вещам: гаданиям, мистическим культам и другим иррациональным вещам [25, 154—158].

Люди нового мира не чувствовали себя в безопасности. Мы уже упоминали, что после смерти Александра Македонского почти полвека города и страны бывшей его империи переходили из рук в руки. Когда монархи поделили мир, люди не чувствовали себя хозяевами судьбы, потому что государством правил живший далеко царь со своими помощниками. Огромное эллинистическое государство — это не маленький уютный полис, где всегда можно опереться на плечо согражданина и надеяться на покровительство богов своего города. Это было огромное пространство, на котором олимпийские боги выглядели недостижимо высокими. Казалось, что в мире не осталось ни постоянства, ни твердости. Люди начали почитать новую капризную и непостоянную богиню случая Тиху. Сто лет назад об этой богине в одной трагедии упомянул прозорливый Еврипид: «Ты, случай — бог; нас мириады здесь / И каждого, и каждый миг ты можешь / И мукою донять и наградить» (Ιοn. 1512—1514). Правитель Афин философ Деметрий Фалерский написал трактат «О случайности», в котором доказывает всемогущество Тихи. Он говорит, что, если кто-нибудь пятьдесят лет назад предсказал бы будущее персов и македонцев, никто бы не поверил предсказателю. Кто мог подумать, что через полстолетия не останется больше имени персов, владевших почти всем миром, и что поднимутся никому не известные македонцы. Ничего нельзя предвидеть заранее, никто не может быть уверен в будущем, потому что все меняется.

Новые взгляды и мысли эллинистическая литература выражала в новых формах: появились новые жанры и виды литературы.