Зенон Китийский // Фрагменты ранних стоиков. Том 1. Зенон и его ученики

Филон Александрийский. О вечности мира 23-24.

В частности, Феофраст замечает, что тех, кто рассуждает о рождении и гибели мира, обычно вводят в заблуждение четыре явления: неровности земли, отступление моря, разрушение всех элементов мироздания, гибель целых пород сухопутных животных. Для первого явления они приводят следующее объяснение.

«Если бы земля не возникла однажды, на ней не были бы заметны никакие возвышенности: все горы стали бы плоскими и все холмы сравнялись бы с поверхностью. При таком количестве дождей, ежегодно от века выпадающих на землю, все возвышенности непременно исчезли бы, частью унесенные потоками, частью размытые и осевшие,— так что все повсюду имело бы совершенно гладкий вид. А сейчас повсеместные неровности и многочисленные горные вершины, достигающие эфирной области, свидетельствуют, что земля существует не вечно. Ибо иначе, как было сказано, за беспредельное время благодаря обилию дождей земля стала бы ровной и проезжей во всех направлениях. Ведь природное свойство воды таково, что когда она стекает,— особенно с высоких вершин,— одно она с силой отбрасывает, а другое выдалбливает частым капаньем, взрыхляя самую жесткую и каменистую землю не хуже, чем землекопы.

Далее, — говорят они, — и море уже стало меньше. Об этом свидетельствуют такие знаменитые острова, как Родос и Делос. Ведь в древности они были в воде и их не было видно; но с течением времени, когда вода стала убывать, они тихо и незаметно поднялись, о чем и свидетельствуют говорящие об этих островах записи. Делос, к тому же, называют еще и Анафой, и древние свидетельства подтверждаются самими этими именами: остров, прежде незримый и незаметный (άδηλουμένη και αφανής) обнаружился (άναφανεΐσα) и стал видимым (δήλος). Кроме того, обширные и глубокие заливы великих морей поднялись и стали частью остальной суши, весьма плодородной, когда на ней посеяли зерно и посадили деревья; при этом на них сохранились следы прежнего пребывания на дне моря — камни, раковины и другие подобные вещи, которые обыкновенно выбрасываются волнами на берег. Поэтому Пиндар и говорит о Делосе:

Радуйся, богозданный остров,
Поросль, желанная для детей Латоны, в чьих косах блеск,
Порождение моря,
Недвижимое чудо широкой земли,
От людей именуемое Делосом,
А от блаженных олимпийцев — звездою,
Далеко сияющей по синей земле...

(фрг. 33 с = 87 Snell-Maehler, пер. М. Л. Гаспарова)

Поэт назвал Делос «порождением моря» [букв, «дочь Понта»], намекая на то, о чем было сказано выше.

Но уж если уменьшается море, то, конечно, в будущем уменьшится и суша; за многие годы совершенно истощится и тот, и другой элемент, воздух тоже мало-по-малу исчезнет, и все мироздание сведется к одному лишь веществу — огню».

По третьему вопросу они пользуются следующим рассуждением. «Неизбежно погибает то, части чего подвержены гибели; части мира подвержены гибели; значит, подвержен ей и весь мир.

Разберем теперь [— говорят они,—] то, что мы привели. Начнем с земли. Какая же часть ее, большая или маленькая, не исчезнет со временем? Разве даже крепчайшие камни не искрошатся и не рассыплются? По мере того как ослабевает их структура (έξις), то есть напряжение пневмы (πνευματικός τόνος), та связь.которую трудно, но не невозможно разорвать, они крошатся и ломаются, поначалу превращаясь в мелкую пыль, а затем совершенно исчезают, расточаясь без остатка. Что же касается воды, то если ее не будут волновать ветры, разве она, оставаясь недвижимой, не умрет от покоя? Конечно, она меняется и становится зловонной, словно животное, лишившееся души. Как портится воздух, тоже известно каждому. Он становится нездоровым, истощается и некоторым образом умирает. И если мы стремимся не к благозвучию имен, а к их истиности, то что же такое зараза, как не смерть воздуха, распространяющего собственную порчу на погибель всего, что наделено душой? А что толку в пространных речах об огне? Лишенный пищи, он сразу же угасает, становясь, как говорят поэты, хромым4. Сохранивший силу огонь «выпрямляется» , попадая на пастбище горючего вещества, но когда оно истощится, погибает <...>».

[Нечто подобное, как рассказывают, происходит и со змеями в Индии. Взбираясь на самых больших животных, слонов, и цепляясь за спину или брюхо, они припадают к первой попавшейся жиле, ненасытно присасываясь к ней с сильным шипением и свистом. Слоны, ослабевая, некоторое время противятся, топчутся от безысходности и бьют себя хоботом по бокам, чтобы сбросить змей, но затем, навсегда покинутые жизненной силой, оказываются уже не в состоянии прыгать, стоят, сотрясаемые дрожью, ноги у них слабеют и они в судорогах погибают от малокровия. Но падение слона ведет и к погибели змей, виновниц его смерти, и вот почему. Не имея больше пищи, они всячески стремятся отцепиться и освободиться от своей жертвы, но, придавленные тяжестью слона, расплющиваются,— особенно если почва попадается твердая и каменистая. Извиваясь и всеми способами стараясь выбраться из-под давящего на них бремени, они ослабевают в бессильных и бесплодных судорогах и, наконец (подобно тем, на кого падают камни или неожиданно рушится стена), погибают от удушья, не в силах даже поднять голову.]

«Итак, если все части мира подвержены гибели, ясно, что состоящий из них мир не будет вечным».

Четвертое рассуждение в точном виде таково. «Если бы мир был вечен, вечны были бы и живые существа и уж тем более род человеческий, поскольку он выше всех прочих. Но те, кто стремился исследовать природу, обнаружили, что он весьма позднего происхождения6. Вполне вероятно и даже неизбежно, что искусства [науки] возникли одновременно с людьми и, так сказать, единовозрастны им,— не только потому, что разумной природе свойственно действовать планомерно (λογική φύσει το έμμέθοδον οίκεΐον), но и потому, что без них просто нельзя жить.

Рассмотрим теперь время появления каждого из них, оставляя в стороне баснословные выдумки, приписанные богам {...} Если ни человек, ни прочие живые существа не вечны, то не вечны и области их обитания — земля, вода и воздух. Отсюда ясно, что и мир в целом подвержен гибели».

Фрагменты ранних стоиков. Том 1. Зенон и его ученики.  Перевод А.А. Столярова

Аристон Хиосский // Фрагменты ранних стоиков. Том 1. Зенон и его ученики