Дебра Нейлз. Вступление к книге «Люди Платона. Просопография Платона и других сократиков»

Эта книга представляет собой краткое руководство для изучения персонажей, представленных в платоновских диалогах. Это просопография, рассказ о личностях в их связи с другими людьми и главными событиями их времени, остов, на который можно нарастить биографию и историю. Сосредоточившись на семейном и социальном окружении Сократа и молодого Платона, я для удобства включила в книгу персонажей из сократических сочинений Ксенофонта, Эсхина, Антисфена и Федона, а также людей, связанных со зрелостью Платона. Моей целью было написать полезную книгу, однотомное собрание ссылок на людей круга Сократа, которое может помочь при дальнейших исследованиях той или иной личности. Хотя информация, здесь представленная, может оказаться полезной и другим, я написала эту книгу, ориентируясь на совершенно особую аудиторию, на людей, преподающих и изучающих философию Платона, к которым я причисляю и себя. Эта книга нужна нам по двум причинам.

Первая причина — труднодоступность материала. Дорогие, многотомные источники не имеют широкого распространения за пределами библиотек нескольких крупнейших исследовательских университетов, в которых они чаще всего находятся в коллекциях, не подлежащих выдаче. Основные источники, в свою очередь, отсылают к другим материалам в самых разных уголках света и, как обычно, на самых разнообразных языках. Физическая недоступность — только половина беды, существуют также дисциплинарные сложности. Некоторые из просопографических источников, даже легкодоступных, трудно расшифровать без определенной компетенции, для достижения которой требуется время, редко остающееся у нас во время нашего последипломного обучения философии. Мы получаем текущую информацию от исследователей, далеких от философии и не занимающихся Платоном специально, а зачастую считающих огромной ошибкой заниматься им специально. Понятно, что когда мы сталкиваемся с персонажем диалога, мы обычно возвращаемся к истории нашей собственной дисциплины и выясняем, что заключили по этому поводу наши почтенные предшественники. Но некоторые даже самые уважаемые комментарии устарели с точки зрения просопографии, и  если мы будем продолжать опираться на них или зависеть от других исследователей, опирающихся на них, мы только закрепим ошибки в идентификации и интерпретации.

Еще более важная причина вытекает из самой природы платоновских текстов. Это диалоги, в которых отдельные, имеющие свои имена личности беседуют друг с  другом. Платон не придумывал афинян, их имена, демы и родню; он писал о настоящих людях — некоторые из них в его время еще жили и действовали в Афинах — людях с репутацией, семьями, соседями и политическими пристрастиями, людях, которые оставили след в других существующих исторических памятниках: их высмеивали в комедиях, призывали в качестве свидетелей, избирали на службу, продавали, они женились, приобретали имущество, путешествовали, умирали. Сократовское общество не состояло только из институций и идеологий, но и из физических лиц, людей, связанных семейными, социальными и политическими отношениями, без которых платоновские диалоги потеряли бы свою естественность. Я  не хочу сказать, что любая характерная деталь или особое сочетание деталей  — тем более из платоновского исторического контекста  — служит ключом к  смыслу какого-либо диалога. Некоторые худшие прочтения Платона основывались на этом недоказуемом предположении. И  я не хочу сказать, что философия Платона основывается на особенностях его социального и  культурного окружения в том смысле, что она неизбежно вытекает из него и представляет интерес только или главным образом как социальное построение, ограниченное конкретным временем и местом. Я хочу сказать, что жизни платоновских людей, насколько их можно реконструировать, должны быть сознательно и ответственно вчитаны в диалоги. Иногда важно понять историю правильно. То, кем был человек, может определять диапазон убедительных интерпретаций диалога.

Сократ и другие персонажи выдвигают в диалогах доказательства, которые можно абстрагировать от их окружения и проверить на обоснованность. Они выдерживают или не выдерживают проверку сами по себе, вне зависимости от контекста, характеристик персонажей и отношений между ними, как часто напоминает нам сам платоновский Сократ (R. I.349a–b, Grg. 473b, Smp. 201с–d). С другой стороны, ясно также, что доказательства, вырванные из контекста, — это не то, что предлагают нам платоновские диалоги. Вместо этого они дают нам доказательства, предложенные конкретными людьми с идентифицируемыми историями и определенными взаимоотношениями с другими. В этом смысле платоновские диалоги служат примером и иллюстрацией философского метода. Мы должны очень серьезно отнестись к этому факту: диалоги представляют нам отдельных личностей, беседующих между собой. Это неизменное фундаментальное условие является особенностью как диалогов Платона, так и его философского метода. Я, пожалуй, согласна с Сократом и Главконом в том, что философия — это тоска по Истине и поиск Истины совершенно особого рода (R. V.475e), но достичь общего можно только через частное; не существует неопосредованного постижения всеобщего фундаментального принципа. Поэтому, хотя к этим доказательствам можно обращаться и независимо от текста, они уже не будут иметь отношения к платоновским диалогам и не будут отражать его метод проведения философского исследования. Диалоги Платона — это ни больше, ни меньше как взаимодействие уникального и всеобщего; понимание философии как процесса требует от нас столкновения с этим взаимодействием.

Эта книга может содействовать такому усилию. В то время как прежние исследователи рассматривали разногласия между Платоном и другими источниками, заранее предполагая, что Платон исторически недостоверен и им следует пользоваться как последним средством, в моем исследовании показано, что можно извлечь много пользы и из противоположного предположения: людей Платона, если этому ничто очевидно не препятствует, следует принимать такими, какими он их изображает. Некоторые результаты этой процедуры серьезно поколебали мое прежнее представление об окружении Сократа. Надписи на камне уже давно дали нам доступ к обеспеченным классам, личностям, постоянно упоминающимся за их благодеяния и достижения, но немало было благодетелей и из низших афинских классов, и многие из них поддерживали демократию. Наука часто проходила мимо этих личностей, вызывая кумулятивный эффект.

Далее:

Д. Нейлз «Люди Платона. Просопография Платона и других сократиков»