В.Н. Долгоруков (Владимиров). В былой Москве. ДВОРЯНСКИЙ ДОМ. ДВОР И САД

Почти все дворы дворянских особняков не были замощены и представляли собой небольшие клочки земли, поросшие травой. Обнесены они были, чаще всего, обыкновенным глухим дощатым забором.

Непременными постройками были конюшня, каретный и дровяной сараи и погреб. Во многих дворах, ближе к воротам, стоял маленький, в одно или два оконца, домик — дворницкая, где и жил дворник. Отличительной чертой этих построек, остатков былой барской зажиточности, была их ветхость. В таких частях Москвы, как Арбатская, Пречистенская, или по Садовым улицам такие дворы насчитывались сотнями.

С улицы перед домом были палисадники. В них росли кусты сирени или жасмина и старые тополи или липы. С первых же летних дней зелень покрывалась слоем пыли, подымавшейся с булыжной мостовой.

Почти при каждом особняке был сад, но в большинстве случаев он был запущен, зарастал травой и засорялся. Дворянские семьи, уезжавшие на все лето в свои имения, не пользовались своими городскими садами, не проявляя к ним никакого интереса и заботы. Бывали, конечно, исключения, когда кто-либо более предприимчивый из молодежи добивался расчистки в саду площадки для тенниса или крокета, а зимой — постройки деревянной горы для катанья на салазках. Занимая иногда порядочную площадь и располагаясь за дворами в глубине кварталов, эти сады бывали живописны густой листвой столетних лип, тополей и полуразвалившимися, заросшими высокой травой и кустами деревянными беседками, обязательными в старину в дальних углах сада. Примером расположения такого двора и сада может служить нам теперь музей-усадьба на улице Толстого, где жил со своей семьей Л. Н. Толстой.

Если у хозяев особняка или у их слуг не было детей, то двор и сад оставались безмолвными круглый год. Зимой они были завалены снегом, а на лето обычно все «люди», кроме дворника, уезжали со своими господами. В некоторых дворах были заведены снеготаялки, высокие деревян­ные ящики, окованные снизу железом с топкой дровами. Снеготаялки дымили, чадили, и из-под них через двор в ворота на мостовую текли грязные потоки. В снежные зимы снеготаялки были дороги: брали много дров, и домовладельцы избегали заводить их, несмотря на полицейские распоряжения об очистке дворов от снега.

Если же бывали дети, то ранней весной до конца мая, времени окончания экзаменов в гимназиях, и с конца августа до октября, времени дождей и наступления холодной погоды, дворы и сады становились ареной различных игр — в мяч, в «салки», в «палочку-выручалочку», в «горелки», в «городки», качания на качелях, в которых допускалось «демократическое» смешение барских детей с детьми их слуг. Дворянские мальчики-подростки увлекались ездой на велосипедах, но редко выезжали за город, обычно кружась на них по двору и саду. Барышни играли в крокет или теннис, приобретший ко второму десятилетию XX века вес модной светской игры, в отличие от крокета, устаревшего и провинциального развлечения конца прошлого века.

Почти во всех дворянских домах держали собак. Выбор породы зависел от вкусов и возраста владельцев и еще от степени их приверженности к старым традициям или моде. Два последних условия играли первостепенную роль в выборе собак.

Стародворянская традиция требовала, чтобы представители мужской части семьи были охотниками. Поэтому надо было заводить охотничьих собак: борзых, гончих, пойнтеров или сеттеров. Первые две породы, при наличии соответствующих охот, должны были быть представлены сворами, обслуживаемыми особым штатом людей, и содержались постоянно в имениях на псарнях. Другие две породы, для охоты «по перу», были представлены двумя-тремя собаками, которые жили в хозяйских комнатах и переезжали из Москвы в имение и обратно. По преимуществу держали белых с желтыми подпалинами пойнтеров и черных (гордонов) или рыжих (ирландских) сеттеров. Эти собаки бродили по всем комнатам. Для спанья им были постланы коврики под лестницей в коридоре или в передней. Кормили их специально сваренным супом из мясных костей, овсяной крупы и картошки. Кормежка происходила где-либо в черных сенях или возле кухни. От сидящих за обеденным столом они никогда ничего не получали и были воспитаны в надлежащих правилах. Но даже если в доме и не было охотников, такие собаки часто держались просто «из приличия».

Что же касается моды (всегда заимствованной из Западной Европы), то она распространилась на комнатных собак, принадлежавших женщинам и детям. В первом десятилетии XX века это были гладкошерстные фокстерьеры, во втором — длинношерстные фокстерьеры и английские (большие) и французские (маленькие) бульдоги. Этим дамским или детским любимцам, щеголявшим первые в кованых ошейниках, подшитых красным сукном, с металлическими пластинками или бубенчиками, вторые в широких ошейниках с торчащей из-под них барсучьей щетиной, дозволялось ночевать в комнатах их хозяев.

Охотничьи собаки выпускались гулять во дворы, а другие сопровождали хозяев на прогулках пешком или в экипаже.

Кое-где жили пучеглазые японские собачки, или крошечные пинчеры, и, преимущественно у старых дам, маленькие лохматые болонки. Болонки пользовались особенными привилегиями: их постоянно мыли, расчесывали, душили духами, обвязывали им шеи шелковыми лентами с бантами и для отдыха приготовляли им специальные атласные подушечки. Такая собачка-любимица барыни пользовалась, не в пример прочим собакам, неограниченным баловством и особым попечением. Она невозбранно сидела на коленях у хозяйки, ела из ее рук сахар и конфеты, спала у нее в спальне и выпускалась гулять во двор под присмотром горничной.

Кошек как комнатных животных не держали. Они считались принадлежностью мещанского или мелкокупеческого дома, пошлым провинциализмом, нарушавшим правила «светского тона». Если кошка и была, то она большею частью никому не принадлежала, жила в подвальном этаже или, по особому разрешению, в комнате у старухи-няни, но строго-настрого было запрещено появление ее в господских комнатах.

В редких домах, как отголосок барских затей конца XIX века, в гостиных стояли большие аквариумы с золотыми рыбками разных видов, плавающими среди водорослей и гротов с фонтанчиками. Бывали простые аквариумы у детей в классных комнатах с рыбками и аксолотлями. Все это покупалось на рынке Трубной площади и существовало постольку, поскольку быстро проходило это очередное детское увлечение.

То же происходило и с птицами. Дети покупали их в маленьких тесных клеточках на «Вербе» или на Трубной площади в праздник Благовещенья 25 марта (по старому стилю). В последнем случае их в тот же день по установившейся традиции выпускали на волю. Содержание птиц дома взрослыми также считалось мещанством, не допускавшимся правилами «хорошего тона». Клетку с птицей (часто канарейкой) можно было увидеть разве что в комнате няни или дворецкого.

Дворовых животных обычно не держали. Очень редко можно было увидеть какую-нибудь простую собаку — «дворняжку». Некоторые лошадники заводили в конюшнях фокстерьеров, хорошо охотившихся за крысами.

(10.03.1966)

Далее читайте в книге В.Н. Долгорукова (Владимирова) «В былой Москве». 

Составитель Е.С. Дружинина (Шервинская)

Подробный и живой рассказ о Москве написан «потомком Пиковой дамы» князем Владимиром Николаевичем Долгоруковым. Задуманный как справочник для театральных постановщиков, не имевших представления о быте дореволюционной России, рассказ перерос первоначальный замысел и вылился в пространное повествование об улицах города и его ушедшей жизни, буднях и праздниках, театрах, ресторанах, извозчиках, одежде и прочих деталях, характеризующих эпоху почти столетней давности. Текст иллюстрирован старыми фотографиями, открытками, а также акварелями московских художниц О. и М. Соловьевых.